Бесчувственные. Игры разума (СИ)

Душный ветер уносил слова куда-то за спину. Мысли о конечной точке пути не волновали меня, как и там, в баре под песню старого доброго ковбоя я пританцевывала настолько, насколько позволяло сиденье. Даже странно быть такой беспечной и свободной. Кажется, что такой я больше не буду никогда, но на деле эти моменты практически всегда сквозят изнутри в присутствии того, кто сейчас сидит рядом. Его расслабленный вид подбадривал меня, негромко напевающую мелодию под золотыми лучами солнца. Запах реки усилился, и теперь сверкающая водная гладь находилась в несколько десятках метров от машины. Звуки речного потока, шума ветра и мелодии из колонок машины сливались воедино, сочетались так прекрасно и нежно, как кофе с молоком. И как же мне хотелось, чтобы этот момент никогда не прекращался! Чтобы длился он так же вечно, как и эта поездка в неизвестном направлении!

Когда наступает вечер,

И я остаюсь наедине со своими мыслями,

Твой облик с кем-то еще встает перед глазами,

И это убивает меня изнутри.

Слова, такие грустные и тоскливые, но такие счастливые в том свете, в котором их преподносит певец. Они оседают в грудной клетке тяжелым камнем, и я не могу остановиться, продолжаю негромко подпевать, чуть прикрыв глаза. Как бы хотелось на протяжении вечности ощущать на лице жаркие порывы ветра, чувствовать душный, влажный воздух, слышать шум в ушах из-за высокой скорости. Трасса по-прежнему была пуста, ни единой машины. Возможно, я задалась бы вопросом на эту тему, возможно, нервно елозила в кресле, понимая, куда именно ведет эта дорога. Но мелодия и беспечность в душе увлекли в свои прекрасные края, позволяя на минуту другую почувствовать себя птицей в небе. Не той, что смотрела сквозь пространство и время пустым взглядом, лежа на груде бетонного хлама с распростертыми в стороны крыльями, но той, что парила высоко в небе, оповещая звонким голосом о любви к вселенной.

– Я не знал, что ты любишь петь, – без укора, но с легким сожалением отозвался девиант. Машина снизила скорость под действием рук Коннора, как только певец пропел последние слова.

В мягком голосе андроида проскакивали нотки мимолетного восхищения. «Вернувшись» на землю, я вдруг почувствовала себя неуверенно. Петь при Дориане и Риде было комфортно, даже спокойно. Но настолько сильно отдаваться музыке в присутствии Коннора всегда было неловко. Как во времена Камски, когда андроид застал меня поющую в машине, так и сейчас, когда все стены были разрушены, а от рамок остались лишь осколки.

– Не то, чтобы люблю, – я пожала плечами, ощущая легкий гул в голове от нескончаемого шума ветра. Какая-то другая мелодия притихла, более петь мне не хотелось. Момент прошел. – Но иногда очень сильно хочется.

– Почему ты не делала этого раньше?

На этом вопросе андроид недоуменно посмотрел на меня. Я знаю что именно подразумевает девиант под словом «раньше». До Камски, до амнезии, до аварии – можно называть по разному, но суть одна. До истории, что едва не разорвала сплетенную из синих и красных нитей связь. Тогда я и впрямь старалась держать себя. После «пробуждения» внутри бушевало желание танцевать, петь, озорничать – в общем, все, что в детстве делать воспрещалось до появления в жизни опекуна-бабули. Но желания сдерживались в крепких уздах, я не могла себе позволить вести себя, как маленький ребенок. Всегда желала выглядеть достойной Коннору, лишь изредка в одиночестве позволяя себе слабости в виде мультиков. До сих пор помню выражение лица андроида, когда тот вошел в дом с кровью собаки на руках и застал меня за чисткой оружия перед телевизором.

– Не по статусу, – попытка придать голосу спокойствие провалилась. Девиант сразу уловил крупицы удрученности в моих словах, после чего озадаченно вернулся взором к дороге. – Хочется соответствовать тому, кто находится рядом.

С некоторое время царило молчание, перебиваемое не таким резким порывом ветра. Шум реки стих, запах ослаб. Зато мое напряжение в ожидании реакции андроида только усилилось.

– Глупая, – прочти прошептал Коннор так, чтобы я смогла услышать.

Всего одним словом умудрился разорвать на части страх быть непонятой. Коннор все так же продолжает смотреть в лобовое стекло, позволяя мне рассматривать его с благодарной улыбкой. Никогда не надоест блуждать взглядом по вздрагивающим ресницам и маленьким родинкам…

Его улыбка быстро блекнет. Ветер стихает еще сильнее, скорость автомобиля снижается. Река давно осталась где-то позади, светлые поля сменились зеленью и деревьями. Я не сразу поняла причины его чуть взволнованного выражения лица, но едва бросила затуманенный взгляд вперед, и все встало на свои места. Все, кроме хаотично мечущихся мыслей.