Бесчувственные. Игры разума (СИ)

Карие глаза сверкнули в мою сторону, прося поддержки и помощи, но я, уже привыкшая к несуразной болтовне дяди, не сразу осознала вопрос мужчины в сторону девианта. Только когда в наступившей тьме послышалось уверенное «Нет, не питаюсь», я тут же напряглась, вернув расслабленное положение тела в такое же «ученическое», как у Коннора.

– А что делаешь? Энергия солнца, диета на воде, шаолиньские монахи?

Все глаза в столовой были устремлены в сторону несчастной машины. Он отчаянно перебегал взором от одного собеседника к другому, и только я при визуальном контакте поняла: пора брать дело в свои руки. Даже Мари, что приподняла голову над столом, недоверчиво посматривала в нашу сторону.

– Дядя, Коннор – андроид, – я разбила все стены одной только фразой, словив на себе благодарный взгляд девианта. Краем глаза даже заметила, как облегченно опустились его плечи, заставив белую рубашку покрыться складками в районе груди. – Ему пища не требуется.

Тишина в доме была что ни на есть мертвая. Ди и Люсиль смотрели на нас ошалело, и если взгляд первого был устремлен на Коннора, то взгляд второй на меня. Должно быть, удивлялась, как так получилось, что девчонка на вид двадцати лет променяла мужское тепло на искусственное.

Кажется, молчание продолжалось вечность. Я знаю, раньше Ди никогда не был полон стереотипов, а если и использовал их, то только для того, чтобы скрасить речь во время спора. Но нынешний дядя, который был встречен в последний раз больше десяти лет, сейчас мог отреагировать иначе. Чего уж говорить про Люсиль. А вот Мари… Мари стала разрядкой для тишины.

– Нихера себе! – ее восторженный вскрик разорвал тишину, заставив гостиную словно «выдохнуть». Оба родителя двоюродной сестры потеряно, но сурово на нее посмотрели.

– Мари! Какой разговор у нас был по поводу выражений? – строгий голос Люсиль хоть ненадолго позволил нам с Коннором не ощущать себя виновато или испугано. Теперь девочка, что снова таращится на нас с андроидом восхищенными глазами, зашлась в порывистом дыхании.

– Да она же ахрененная! – восторгался совсем юный, высокий голос, что сопровождался нетерпеливым елозанием по стулу. – Мало того, что людей налево и направо рубит, так еще и парень андроид!

– А ну немедленно угомонилась! – прорычал мужчина, по-хозяйски распрямив плечи. – Еще одно подобное слово, и будешь печь топить всю неделю!

– Да у нас даже печи нет!

– Ради тебя завтра же ее и поставлю! – их перепалка могла бы казаться милой, семейной, но мы с Коннором точно замершие суслики старались не привлекать к себе внимания.

Тишина вернулась обратно, разве что теперь не такая пугающая, разряженная спором отца и дочери. Судя по всему, последняя недалеко ушла от своего родителя в своем темпераменте. А может, даже бабуля умудрилась передать свои гены.

Восклик новоиспеченной сестры на тему «рубит направо и налево» удивил меня тем, что Мари была осведомлена о моей жизни. Неужели Ди додумался ей все рассказать? Он и сам знал не так много о подразделении и о том университете, в котором я училась, однако все же был не глупым человеком. Сопоставить факты в виде «военное образование», «правительственный объект», «исчезновение племянницы со всех радаров» для него было проще простого, чтобы в конце концов прийти к понимаю – старшая дочь и вместе с этим единственная Гойл вдарилась во все тяжкие на службе у государства. И вряд ли она занимала там административную должность, учитывая навыки борьбы и владения оружием.

Откинувшись на спинку стула, Ди принял вид «крестного отца»: надменный взгляд, приподнятый подбородок, уложенная локтем на стол рука. Его черные глаза по-прежнему светились добротой и озорством, вот только в придачу к ним поспевала задумчивость с толикой изумления.

– Удивили так удивили, – мы с Коннором смотрели на него в ожидании вердикта. Словно попав в его дом за этот стол должны были выслушать постановление суда за детские шалости. Ди был прекрасным артистом. Мы – прекрасными зрителями. – Ну, и что бы на это сказал твой отец, белка?