Бесчувственные. Игры разума (СИ)

Мне было знакомо это состояние. Однажды, несясь в истерике по зимним дорогам Детройта, рядом со своим домом я встретила андроида, за жизнью которой так часто наблюдала в окно. Сосед не брезговал поднимать руку на несчастную машину, и в какой-то момент андроид просто не выдержал. Сбежал, в слезах одним лишь взором умоляя меня помочь. Какого же было мое удивление, когда я встретила ту же модель в «Иерихоне». И каким же был ужас и вина в моих глазах, когда по животу робота растекался тириум, означающий скорое отключение.

– Я не хочу сеять сомнения в твоей душе, Ди, – чему и научила меня психоаналитика, так это тому, что нельзя все держать в себе. Бессмысленные надежды, оправдания своих поступков через игнорирование очевидного… нельзя так. Это уничтожает. Потому с губ срывались тщательно подобранные слова, на деле вскрывающие зажившие раны дяди словно тупым ножом. – Но ты зря даешь себе надежду.

– Анна… – попытка прервать меня не заимела успеха. Ди смотрел мне за плечо, приподняв одну ладонь вверх, однако меня остановить было невозможно. Одним лишь взглядом я оборвала его желание поменять тему.

– Нет, Ди, послушай. Мне это очень даже знакомо. Угрызение совести, оправдание своих поступков, – на долю минуты замолчав, я напряжено спрятала взгляд от навострившего уши дяди. Тот так и застыл с приподнятой рукой. – Я жила в съемном доме, когда работала на полицию. Напротив жил одинокий мужчина. У него был андроид серии AX400, и я почти каждый день видела, как этот придурок ее избивает.

Губы пересохли от тревоги. Не убирая взгляда с крыльца, я шумно вздохнула и облизнула губы, дабы собраться с мыслями. Об этой истории никто не знает, даже Коннор. Настолько неприятно признавать вслух свою вину в случившемся. Но сделать это так же важно, как Ди признать потерю по своей ошибке.

– Однажды я неслась домой в истерике, не важно по какой причине. Она встретилась на пути, вся в слезах и такая… напуганная. Я помогла ей скрыться, задержав этого ублюдка, и я тоже думала, что ей будет хорошо, что вот она – свобода. А позже на «Иерихоне»… – говорить было сложно. Неприятный комок подкатил к горлу, он не предвещал слез, но был таким тревожным, точно я и впрямь вот-вот расплачусь. Ди слышал напряжение в голосе, хоть и не пытался больше прервать меня. – Она умерла прямо у меня на руках. Истекала кровью в ржавой каюте. Вот и думай потом, что было бы лучше – оставить ее у этой сволочи или так же позволить сбежать.

– Ты не рассказывала мне об этом.

Голос Коннора прозвучал тревожно, недоуменно. Только когда я испуганно обернулась к андроиду, поняла, почему Ди хотел заставить меня замолчать. Видимо, не желал продолжать тему смерти машин при одной из них. Но поворачивать было поздно. Теперь дядя настороженно перекидывал взгляд с меня на девианта, почувствовав себя лишним во вдруг открывающихся тайнах двух личностей.

Андроид смотрел на меня обеспокоенно, точно пытался прочувствовать ощущаемую мной боль. Но ее и болью-то не назовешь. В «Иерихоне» я и впрямь видела перед собой красную пелену, затянувшуюся после прощального взгляда серых глаз, именно эта пелена заставляла меня спускать курок оружия. Однако прошло уже почти два года, и боль выкипела, оставив после себя смирение и скорбь. А еще чувство собственной ничтожности по причине допущенной ошибки. Может, стоило все же ее отдать обратно хозяину. Глядишь была бы живой.

– Хэнк однажды сказал, что о некоторых вещах не рассказывают, – я блекло вспомнила разговор на кухне лейтенанта в вечер, когда Коннор решил устроить мне проверку на вшивость в заброшенном здании. Детектив, судя по измененному выражению лица, так же вспомнил то здание. Нахмуренный взгляд более не бурил во мне дырку, сам же девиант бесшумно присел рядом по правую сторону.

– Ты не сравнивай. Этот андроид умер у тебя на руках, а мой просто потерялся. Я знаю, что ты хочешь сказать: нельзя лелеять пустую надежду, – Ди умело перевел наше внимание на себя, не давая нам шанса на возможные выяснения отношений. Глупый, уж для кого, а для нас с Коннором нет причин для ссор и ругательств. – Но и не допускать возможной мысли – тоже глупо. Я уже давно признал свою вину, господи, да я кретин высшего сорта! Однако готов поспорить, что он еще живой. Задницей чувствую.

Я неопределенно пожала плечами, мол, вполне возможно. В конце концов, смерть AX400 происходила у меня на глазах. Но смерти Майлза никто не видел. В этом дядя был прав.

Последние лучи солнца озарили наши головы, после чего яркий диск скрылся за густыми верхушками хвойных деревьев. Я слышала, как Коннор задавал вопросы Ди на тему Майлза, кажется, чувствовала профессиональные нотки в его голосе. Только к концу их разговора переключилась вниманием с удрученно покачивающейся на качелях девочки на них самих.