Бесчувственные. Игры разума (СИ)

– Я могу попробовать найти его. Если он часто появляется в сети, то наверняка оставляет за собой следы, – Коннор пожал плечами, сцепив руки в пальцах. Ему пришлось немного пригнуться, чтобы полноценно видеть широкоплечего Ди через мое оцепеневшее в раздумьях тело. – У вас есть какие-либо данные о нем? Серия, порядковый номер.

Дмитрий, словно бы почувствовав себя неловко, поспешно захлопал себя по груди в поиске карманов. Как будто документы могли храниться в них на протяжении всего вечера. Послышался хрипловатый «В доме наверняка что-нибудь осталось», после чего оба удалились, оставив меня на растерзание мыслям, прохладному ветру и шепоту зеленой листвы.

Сестра так и сидела на качелях, шаркая серыми кроссовками по земле. Зеленая трава не росла под ней, видимо, качели использовались часто. Увесистая, толстая ветка не прогибалась под весом девочки, хоть та была практически под мой рост. Что поделать, мама родила меня миниатюрной. Еще одна причина, почему отец гордился моим поступлением в школу с физическим уклоном. По внешним физическим данным я не подходила, а значит взяла комиссию исключительно нормативами.

Это было даже странно. В жизни не могла предположить, что кто-то из родственников имел андроида. Само наличие родных по крови так близко было для меня непривычным, ведь по линии отца родных вообще не было, а родственники матери все сплошь из России. Дядя Ди и бабуля были единственными, кого я знала из довольно богатой на кровь семьи Роза, и все же считала, что Ди слишком ветряный для семейного счастья и обыденности. Но Дмитрий очень любит свою семью, своих детей. Даже приобрел помощника, сколько бы он там не стоил. И теперь очень сильно сожалел об утрате.

Мари, не найдя больше причин для посиделок на свежем воздухе, медленно выпуталась из качелей и побрела в дом. Черт меня дернул спросить столь личную вещь, но все же слова вырвались быстрее, чем я осознала, по какому тонкому льду детской психики ступаю.

– Мари, – сестра остановилась, уложив пальцы на ручку двери. Во взгляде ее читалось странное понимание, как будто бы она знала, о чем я ее сейчас спрошу. – Ты тоскуешь?

Не знай я эту девочку вот уже несколько часов, то сейчас бы не смогла поверить, что совсем недавно она улыбалась и восхищенно хлопала глазами. В практически черных глазах, что контрастировали на фоне рыжих волос и желтой толстовки, была безмерная грусть. Прошли почти пять лет… ребенку было всего семь, а она продолжает вспоминать своего друга, который по сути был машиной. Я не была в ее комнате, но была уверена в наличии как минимум одной фотографии с андроидом.

– Я ненавижу Детройт, – угрюмо ответил детский голос, после чего Мари скрылась в доме, скрипнув дверью.

Тоскливо… так грустно и так тоскливо. Я не могла прочувствовать все то, что чувствует ребенок, пусть и сама испытывала чувство безмерной скорби по любимой машине. Истекающий кровью Коннор на обледенелой дороге иногда врывается в сновидения, но ведь это совсем не то. Я ощущала боль и утрату, видела его смерть своими глазами, смотрела на этот ужас через призму вполне себе женской любви. А что чувствует ребенок, который даже не знает о судьбе своего друга?

Уходя все глубже в себя, я поплотнее прижала к себе колени. Холод не пробирал дрожью, скорее это было инстинктивное желание спрятаться подальше от окружающего мира для внутреннего переживания. Пустая кружка из-под чая осталась стоять на скамье рядом. Мне нравилось здесь. Очень нравилось. Но, как и было замечено ранее, в семье Роза так же есть скелет в шкафу. Он не такой ужасный, как казалось на первый взгляд, в конце концов я все так же предпочитала не судить о людях по их поведению в незнакомых мне ситуациях. Я вообще додумалась припереться к Камски сразу же после смерти Коннора! Никак иначе, кроме как дурой не назовешь. Так что не мне осуждать людей за их проступок, хоть и жаль несчастную машину. Если он стал девиантом, то боюсь представить какую боль испытывал бедняга от осознания случившегося.

Темнота сгущалась, и теперь топот изредка проскакивающих лошадей доносился откуда-то сбоку, вдалеке. Тяжелые тучи нависли над домом и лесом, лишь редкие звезды умудрялись пробиваться сквозь облака тусклым светом. Через несколько минут, как стемнело, по навесу крыльца ударили мелкие капли дождя. Благо Ди заставил нас поставить кабриолет в гараж, иначе в отель пришлось бы ехать в мокрой машине.

Идти в дом не хотелось. Здесь было так приятно, так свежо, так… по-свойски. Лошади более не топтались, кажется, скрылись в сарае, уже приученные дядей в случае чего прятаться под крышей. Капли ударялись по стеклу, вместе с тем легкий ветер заставлял листья дерева «шептать». Все здесь благоухало: влажная древесина, мокрая трава, запах хвои – ничто не сравнится с переливами этих удивительных ароматов, из которых состоит природа.