Беседа

Всем своим запасом волшебства.

Чтобы самой трудною порою

Кладь казалась легче на плечах…

Но вернемся к нашему герою,

Мы сегодня у него в гостях.

Он платил за все ценою крови,

Он пришел к родным, он спит с женой,

И парят над ним у изголовья

Ангелы, придуманные мной…

1946

*

Тихо светит месяц серебристый…

Комсомольцу снятся декабристы.

По России, солнцем обожженной,

Тащатся измученные жены,

Молча по дороге столбовой

Одичавший тянется конвой.

Юноша из-за столетий мглы

Слышит, как бряцают кандалы.

Спят давно и старики и дети,

Медленная полночь над селом…

Комсомолец видит сквозь столетье

Пушкина за письменным столом.

Поздний час. Отяжелели веки.

И перо не легче, чем свинец…

Где его товарищ Кюхельбекер,

Фантазер, нестроевой боец?

С каждым днем разлука тяжелее,

Между ними сотни верст лежат.

Муравьев-Апостол и Рылеев

Входят в петербургский каземат.

Комсомольцу кажется сквозь сон,

Что стоит у Черной речки он.

Он бежал сквозь зимнее ненастье…

Разве можно было не спешить,

Чтоб непоправимое несчастье

Как угодно, но предотвратить!

Поздно, поздно!.. Раненый поэт

Уронил тяжелый пистолет…

Гаснут звезды в сумраке ночном,

Скоро утро встанет над селом,

И скрипят тихонько половицы,

Будто Пушкин ходит по избе…

Как узнать мне, что еще приснится,

Юный друг мой, в эту ночь тебе?

1949

СОЛДАТСКИЙ СОН

Опрокинут забор дощатый,

Песни, крики со всех сторон —

Из-под Фастова все девчата

Устремились в солдатский сон.

Спят бойцы… Посреди землянки,

В неподвижном кругу солдат,

Встали пышные киевлянки

И с любовью на них глядят.

Хоть и снятся, а впрямь живые.

И в предутренней тишине

Слышат сосны и часовые,

Как солдат говорит во сне:

— Дай мне руку свою, виденье,

Наклонись к моему плечу,

 Не желаю я пробужденья,

Я с тобою побыть хочу.

Помнишь тополь у старой хаты,

Что стоит на краю села?

Не меня ты ждала, а брата!

Не ко мне, ты к нему пришла!

Знаешь, сердце как удивилось

В этой временной тишине:

Что же ты не ему приснилась?

Почему ты явилась мне?

Он ведь ранен еще на марше,

Он навек оставляет нас.

Твой любимый Карпенко-старший

Доживает последний час.

Он лежит в блиндаже комроты,

И, хоть это недалеко,

Не пройдешь ты через болото, —

Через сон перейти легко.

Ты простись со своим желанным,

Слезы девичьи урони…

На обратном пути, Оксана,

В сон солдатский мой загляни.

Мне бы в сырости этой жуткой

Ощутить бы твое тепло!..

Снам — конец. Наступает утро.

Над болотами рассвело.

1950

РОССИЯ

Россия! Ведь это не то что

Ямщик — захудалая почта.

Россия! Ведь это не просто

Плакучая ива у моста.

По оползням древних оврагов

Медвежьей походкой века

Прошли от последних варягов

До первого большевика.

И пусть, по преданьям старинным.

Богатства не счесть твоего,—

Кончалось аршином сатина,

Россия, твое щегольство.

Тебе сквозь кабацкую сладость

Несла перекатная голь

Свою однодневную радость,

Свою ежедневную боль.

Неловко поправив рубаху,

К мучительной смерти готов,

На лобное место без страха

Взошел Емельян Пугачев.

Сквозь гущ у полярного мрака,

Махая в пути посошком,

Учиться к московскому дьяку

Идет Ломоносов пешком.

Встает петербургское утро,

Безмолвно стоит караул,

На Софью Перовскую грустно,

Прощаясь, Желябов взглянул…

Россия во мраке казенном

Склонялась над каждым казненным,

Россия без слез и без жалоб

Прекрасных сынов провожала.

И пишет чиновник приказный

Еще и еще имена…

За казнями следуют казни,

Идет за войною война.

За русской добычей богатой

Японский спешит капитал,

 И навзничь еф рейтор женатый

Среди гаоляна упал…

А время над миром голодным

Неслось и неслось неспроста, —

В истории Прага и Лондон

Свои занимают места.

— Трудиться нельзя безвозмездно!

Спасайте бездомных ребят! —

Тревожно партийные съезды

Ударили в русский набат.

Как труден, Россия, как горек

Был путь исторический твой!..

Но вот я уже не историк,

А битвы участник живой.

Да! Я принимаю участье

В широких шеренгах бойцов,

Чтоб в новое здание счастья

Вселить наконец-то жильцов!

Недаром я молодость отдал,

Россия, за славу твою,

Мои комсомольские годы

Еще остаются в строю.

Полвека я прожил на свете,

Но к юности все же тянусь,

Хотя подрастающим детям

Уже патриархом кажусь.

Спокойные пенсионеры

О прошлом своем говорят,

А рядом идут пионеры,

Как сто Ломоносовых в ряд.

Они электричество знают,

Грядущее зрят наяву,

Пред ними с любовью склоняет

Природа седую главу.

Пред ними дубы вековые,

Как верные стражи в пути…

По мирным просторам России

Идти бы еще да идти!

Не то чтобы в славе и блеске

Другим поколеньям сверкать,

А где-нибудь на перелеске

Рязанской березою встать!

1952

СУЛИКО

Родам Амирэджиби

Я веду тебя, Сулико,

В удивительные края.

Это, кажется, далеко, —

Там, где юность жила моя.

Это было очень давно…

Украина… Сиянье дня…

Гуляй-Полем летит Махно

И прицеливается в меня.

Я был глупым птенцом тогда,

Я впервые узнал, поверь,

Что наган тяжелей куда,

Чем игрушечный револьвер.

А спустя два десятка лет —

Это рядышком, погляди! —

Я эсэсовский пистолет

Отшвырнул от твоей груди…

Дай мне руку! С тобой вдвоем

Вспомним зарево дальних дней.

Осторожнее! Мы идем

По могилам моих друзей.

А ты знаешь, что значит терять

Друга близкого? Это — знай:

«Здравствуй!» тысячу раз сказать,

И внезапно сказать: «Прощай!»

В жизни многое я узнал,

Твердо верую, убежден: