Беседа с папским легатом, диалог с иудеем, и другие сочинения

Помысли же здесь и о том, как отцы ваши, питаясь той небесной богоданной пищей, о которой пророк Давид сказал: «Хлеб ангельский ел человек» (Пс. 77, 25), не удержались тогда от ропота, но поставили выше египетское мясо и прочую пищу, а также перепелов, и, не устыдившись прысыщения ими, испытали за неблагодарность Божественный гнев в тот самый момент, «когда пища была у них в устах» (Числ. 11,4-33). Смотри же, не подумай, что раз пророк называет манну ангельским хлебом, то ангелы нуждаются в какой-то материальной пище, поскольку манна была материальной, или наоборот, — что тела людей поддерживаются некоей ангельской умственной пищей. Ничего подобного: созданным из земли людям потребна земная пища, ангелы же, состоя из ума и будучи далеки от материи и телес, имеют соответствующую их природе пищу, каковой является Сам Бог, Который для них — и пища неиссякаемая и неисчезающая, и радость непрестанная, и свет, превосходящий всяческое сияние, — каковой пищи себя лишив, диавол претерпел самую худшую и жесточайшую смерть, хотя ему и кажется, что он жив. Ангелы же, питаясь такой пищей, живут вечно и живы будут в неисчислимые и бесконечные веки.

Поскольку же мы полагаем, что Сам Бог — пища ангелов, получается, что манна была провозвестием сошествия с небес и воплощения от чистой Девы Бога и Владыки Иисуса Христа. И пророк удачно образно назвал манну хлебом ангелов, поскольку она была прообразом хлеба, или пищи ангельской — Господа, имеющего насытить всякую душу неиссякаемой умственной и божественной пищей; так же точно она замещала иудеям всякую пищу. Потому ведь и Сам Христос, воплотившись, говорил: «Я есмь хлеб, сшедший с небес» (Ин. 6,41). Называя Себя нематериальным, как мы сказали, хлебом, Он хотел образно показать, что точно так же, как самой необходимой пищей, восполняющей и воссоздающей то, что каждый день уходит из тел, является хлеб, так и Христос умирающие и как бы издыхающие души верующих в Него оживляет и согревает.

И не удивляйся тому, что пророк о будущем времени сказал в прошедшем: «ел» вместо «будет есть». В Писании ведь часто используется такой прием передачи мысли. Например, «на реках вавилонских, там сидели мы и плакали» (Пс. 136,1) было написано до Вавилонского пленения, а «в реке пройдут ногами» (Пс. 65,6) — после перехода через Иордан народа с ковчегом.

Все это я привел тебе, отводя от нас обвинение, связанное с воздаянием чести и поклонения святым образам, и всячески тебе показывая, что мы поклоняемся им не как богам, как некоторые думают, но, как я сказал, переводя честь первообразам. Убеждает ли тебя это, скажи.

Ксен: Многое заставляет согласиться с тем, что ты говоришь. И, думаю, никто не вправе укорить меня за то, что я присоединяюсь к истинному.

Император: Тогда уместно было бы воздать Богу молитву в качестве своего рода жертвы от первых плодов наших рассуждений:

Бог святой, в Троице воспеваемый, коснувшийся очей твоего ума, и оные, совершенно смеженные, немного приоткрывший, да очистит их Сам от приставшего к ним обмана, как от некоего гноя, и да дарует твоей душе веру Авраама, Исаака и Иакова, чтобы ты познал истинно сущее, т. е. точно известную истину о Боге, а не блуждал в неведении, как в глубоком мраке.

Ксен: Мне в высшей степени приятно было, царь, слушать молитву, и в то же время в моей душе вспыхнуло сильное желание получить разъяснения о том, что ты назвал Троицей. Ибо, слыша о том, что вы, христиане, почитаете Троицу, я как-то никого об этом не расспросил. А теперь, когда ты своими словами доставил удобный случай и выказываешь усердие в том, чтобы я понял то, что мне хочется, я, право же, буду немало тебе благодарен, если ты объяснишь мне и это.

СЛОВО ТРЕТЬЕ

Император: Знай, Ксен, что ты вызываешь лидийца на равнину.[88] Следует тебе, однако же, понять, что о природе Троицы никто не только из людей, но из херувимов и серафимов вообще ничего не знает. Как очень мудро сказал один человек, Бога трудно помыслить, выразить же в словах невозможно.[89] Поскольку же я обещал тебе сказать, насколько это в моих силах, о вочеловечении Сына Божия, то, когда буду об этом говорить, тогда и о Божественном Духе по возможности с тобой побеседую. Много здесь такого, о чем трудно вести речь, а еще больше вовсе невыразимого. Об Отце же излишне было бы рассуждать: хоть и неправильно понимая, Богом вы Его все же признаете.

Ксен: Здесь вновь, царь, возникает некое иное, почти нестерпимое недоумение, о котором я и раньше говорил: едва ли кто-нибудь скажет, что вы, живущие как язычники, или какие бы то ни было другие люди, почитаете Бога надлежащим образом, а не мы, дети Авраама, Исаака и Иакова, ученики Моисея и хранители Закона.