Беседа с папским легатом, диалог с иудеем, и другие сочинения

Можешь ли ты указать другой случай, где самое большое, что есть у земных существ, — я имею в виду мудрость и силу, — ежедневно отличало бы и сопровождало сшивальщиков палаток и рыбаков, числом разительно уступавших своим противникам, и законы, установленные царями, по уходе их нарушались бы, а иногда еще и при них; закон же рыбаков и сшивальщиков палаток распространялся бы и процветал и продолжал бы расти, несмотря на то, что прошло столько и таких лет с тех пор, как проповедники скончались? Так не великое ли чудо, что малая искра проповеди не погасла в испытаниях такими вихрями и потрясениями, такими встречными ветрами и бурями сатанинскими?

Есть у тебя что возразить на мои слова, или ты считаешь, что я ими хорошо показал, что Христос есть Сын Божий и Бог, — то, что и Сам Он хорошо показал Своими делами и что прежде Него было провозвещено всеми пророками и раньше них жившими святыми мужами, или ты считаешь, что для чистоты доказательства надо еще что-то сказать?

Ксен: Ясно, что это делалось Божественной, а не человеческой силой. Но Богом Иисуса я назвать не могу. Пусть для вас, язычников, назвавших себя по его имени христианами, он будет Богом и Господом, но мы, служители Бога, сотворившего и его, не имеем нужды исповедовать какого-то другого бога и тому вместо Него воздавать какое бы то ни было служение и поклонение. О каких, однако же, пророках и святых ты сказал, что они провозвестили о Боге как о распятом человеке?

Император: То, что я уже сказал, Ксен, о распятом Христе-Боге, для благожелательного человека было бы совершенно достаточно, чтобы убедить его считать Того Богом и в то же время ради нас человеком. Но ты полагаешь, что истине надо сопротивляться; я же все-таки думаю, что сами факты, по мере того как мы их будем рассматривать, способны будут убедить и очень неразумного и непреклонного человека.

Так вот что знай: мы почитаем Богом не иного кого, как Творца всего, и не считаем нашего Бога иным, нежели ваш, но имеем в виду именно того Бога, Который «крепкой рукой и мышцей высокой» вывел ваших отцов из Египта (Втор. 5,15), и надеемся мы именно на Бога Авраама, Исаака и Иакова (см.: Исх. 3, 6). Но возымели мы надежду на Него не благодаря Моисею и не благодаря Закону: в таком случае мы ведь не многим бы отличались от вас, — но благодаря Иисусу Христу и Евангелию. Ваш Закон — Ветхий, и он был дан в Хориве (см.: Исх. 3,1 и сл.), евангельская же Благодать вышла с Сиона, по слову пророка: «Ибо от Сиона, — сказал он, — выйдет Закон, и Слово Господне из Иерусалима» (Ис. 2, 3), — имеется в виду Новый Завет, обошедший вселенную. Закон занял место предшествовавшего ему закона, и Завет, появившись потом, подобным же образом упразднил его. Евангелие же было дано как вечный и совершенный закон, истинный Завет, каковой есть Сам Христос, за Которым уже не последуют ни закон, ни повеление, ни заповедь. Исаия сказал ведь: «Послушайте Меня, послушайте, люди Мои, и цари Мне внимайте: от Меня изойдет Закон и суд Мой во свет для народов. Приближается скоро правда Моя, и изойдет спасение Мое, и на мышцу Мою будут надеяться народы» (Ис. 51, 4-5).

Но хватит об этом. А раз тебе хочется узнать, какие святые и пророки провозвестили, что Христос, Которого ты назвал распятым человеком, есть Бог, то прежде всего пойми, что, назвав Его распятым, ты сам в себя попал и невольно исповедал истину, ибо Он был распят не как Бог, — Божество ведь не подвержено страданию, и Богу все повинуется, — но как человек: ради спасения всех и дабы освободить людей от проклятия (см.: Гал., 3,13).

Ксен: Если добровольно, как ты говоришь, а не будучи принужден, он умер, то, стало быть, его надо считать самоубийцей, чья душа заслуживает за это кары.

Император: Между одним и другим, Ксен, громадная разница, но ничуть не удивительно, что ты среди прочего не знаешь и этого.

Самоубийцей по справедливости называется тот, кто себя убил, а не тот, кто из-за любви к любимым им людям не пощадил себя и пошел на смерть. Не самоубийцей такого человека, а истинным другом подобает называть, как жертвующего собой ради любимых, чтобы, если возможно, избавить их от угрожающей им смерти. И Христос как раз за такое человеколюбие заслуживает скорее благодарности, нежели подобных обвинений. Ибо будучи Богом и видя, что губитель мучит того, кто был наилучшим, превосходящим ангелов творением Его, — я имею в виду человека, — Он стал плотью (см.: Рим. 1,3) и, более того, предал ее на смерть, притом на смерть наихудшую, не сделав совершенно ничего, достойного смерти, дабы «лишить силы имеющего державу смерти, то есть диавола» (Евр. 2, 14), а возлюбленную Им человеческую природу, изначально Им почтенную, но затем по причине пристрастия к идолам оказавшуюся отчужденной от почтившего и возлюбившего ее Бога, освободить от сатанинского ига.