Беседы о Книге Иова. Почему страдает праведник?

Интересно понять, как относится автор Книги Иова (по преданию, напомним, это сам Моисей) к учению Вилдада. Содержится ли в этом учении, по его мнению, рациональное зерно и росток истины? На данный вопрос следует ответить утвердительно. В том, что говорит Вилдад (как, впрочем, и Елифаз), содержится определенная истина. Но это не значит, что подобным учением можно объять всю непостижимую для человека многомерность духовной реальности. Опять же, вина Вилдада в том, что его частная теория, его точка зрения претендуют на всеохватность.

… Некоторые образы и выражения, принадлежащие Вилдаду, вошли в религиозный обиход разных народов и традиций. Упомянем, например, такие его слова:

… Держава и страх у Него; Он творит мир на высотах Своих! (Иов. 25, 2)

Представление о том, что Бог есть «Творящий мир на высотах своих», отражено как в иудейских, так и в различных христианских богослужебных текстах. Как же проинтерпретировать это высказывание? Его можно понять двояким образом: во-первых, Бог творит мир (עשה של1ם <осэ́ шало́м>) в блаженном бытии вышнего, горнего, мира, который противостоит царству того «царя ужасов», о котором мы только что говорили. Значит, душе человека предстоит, если она шла путем мирным, чистым, светлым (по Вилдаду, путем традиции), не оказаться у «царя ужасов», а вознестись в высший мир – царство под названием «Шалом», мир совершенства и полноты, т. е. в мир ангельский. Если, согласно Елифазу, душа уже была в названном высшем мире, откуда ниспала и куда должна возвратиться через обретение покорности Богу, то для Вилдада путь ввысь (без предыдущего ниспадения с неба) – результат верности традиции и сохранения в себе тех образа и подобия, которые запечатлел в человеке Бог: путь в небеса – это спасение от «скотского» состояния, от образа жизни животных.

Таково одно понимание слов: «… Он творит мир на высотах Своих». Второе же понимание непосредственно связано с жизнью земной: Бог Сам решает, кому послать мир на земле; Он «творит мир» и ниспосылает его тому, кто этого достоин.

В древнейшей месопотамской поэтической традиции различные этические начала, нравственные категории мыслятся в образах предметов или живых существ. Таковы истина, любовь, милость, ненависть, страх – всё это «создают» боги в виде неких «материально-духовных» объектов и посылают в дар или в наказание людям. И שלום <шало́м>, мир, может рассматриваться так же: Бог его творит, а потом низводит с небес на Своих избранников. Кто же эти избранники? Верные традиции – те, кто поступает в согласии с учением Вилдада.

Далее Вилдад говорит (подобно Елифазу, и, как мы увидим далее, Софару, и самому Иову) о величии Бога, но делает это совершенно по-своему, оригинально и неповторимо. Особенно сильно величие Бога утверждается им в последней речи, изложенной в 25-й главе:

И как человеку быть правым пред Богом, и как быть чистым рожденному женщиною?

Вот даже луна – и та несветла, и звезды нечисты пред очами Его.

Тем менее человек, который есть червь, и сын человеческий, который есть моль. (Иов. 25, 4–6)

Последнее выражение мы, согласно взглядам самого Вилдада, не можем применить к каждому из живущих на земле. Вилдад не говорит, что человек вообще есть «червь» и «моль». Нет, Бог печется о человеке, Он дозволяет ему пользоваться тем светом предания, который просвещает землю со времен первых поколений, так что не каждый человек – червь, и не каждый – моль. Но отступая от света предания, погружаясь во тьму своеволия, человек уподобляется животному, а отступая еще далее – червю и моли. Червь – существо ничтожное, на него легко наступить; а моль еще и вредна. Вот так же и нечестивый: сначала он становится бесполезным, никчемным, а потом – и врагом Самому Творцу и Его творениям. Моль поедает одежду, и поэтому ее уничтожают; так же и нечестивый вредит всей вселенной, наносит ей ущерб, почему Бог его и устраняет.

Таким образом, изменив священному преданию и перейдя все границы дозволенного отцами, человек вычеркивает себя из списка живых, и нет уже ему возврата. Разве что в самом начале своего отступления он покается и возвратится, пока еще искра традиции не угасла в его сердце.

Сравним также, как представляет себе «нечистоту» в небесном мире Вилдад, и как – Елифаз. Мы помним, что у Елифаза «Бог усматривает недостатки» не в луне и звездах, но в служителях своих – ангелах:

Вот, Он и слугам Своим не доверяет, и в ангелах Своих усматривает недостатки… (Иов. 4, 18)

У Вилдада же ангелы не упоминаются – лишь луна и звезды:

Вот даже луна, и та несветла, и звезды нечисты пред очами Его. (Иов. 25, 5)