Беседы с Ли Куан Ю. Гражданин Сингапур, или Как создают нации

Тайна ЛКЮ требует разрешения, и не только потому, что Ли Куан Ю может оказаться вторым пришествием Томаса Гоббса («Левиафан») под ручку с Томасом Мором («Утопия»). Как, кстати, вам такая картина?

В общем, на этой точке останавливаться нельзя, потому что наш выдающийся герой – блестящий, ершистый, буйный, удачливый, нетерпеливый, отважный и зачастую просто опасный, – наш герой может послужить ценной и наглядной иллюстрацией природы политического деятеля, природы политического лидерства, природы тех сил, которые потребуются нам, чтобы пережить ждущие нас опасности.

А теперь заглянем еще глубже. Посмотрим на Ли и команду первых его соратников из Партии народного действия как на азиатское воплощение наших американских «отцов-основателей». В обоих случаях их целью было создание оптимальной структуры управления и политической среды для только что родившегося государства. Да, они произносили демократические речи и были в них более-менее искренни (и пожалуйста, не задавайте сейчас провокационных вопросов касательно рабов на плантациях Джефферсона и других скользких вещей), их полномочия имели абсолютно элитистский характер. Вашингтон, Джефферсон, Мэдисон, Франклин, Монро и многие, многие другие – это что, простой народ, набранный по городским улицам?

Конечно. Скажите мне еще, что Нельсон Мандела – простой дикарь из племени Коса.

Итак, что общего между американскими отцами-основателями и отцом-основателем современного Сингапура?

Это элита, движимая демократическими установками и стремящаяся улучшить жизнь как можно большего числа вверенных им людей.

Похоже, в голове у ЛКЮ бродит какая-то грандиозная идея совершенно в духе басенного Ежа, только он не намерен выставлять ее на всеобщее обозрение. Выглядит она примерно так: устойчивое развитие может быть реализовано и может поддерживаться в перспективе только в том случае, если политика находится под более-менее полным контролем талантливой элиты, наделенной властными полномочиями. Именно из этой идеи вытекает его убеждение, что эффективной государственной политике больше всего угрожает участие малокультурной части общества в принятии решений, равно как и вмешательство лоббистов, то есть организованных групп, преследующих личные узкие интересы. Так мы приходим еще и к третьей запретной мысли. Демократия в своем чистом виде вместе с ее принципом «один человек – один голос» практически всегда является препятствием на пути практического построения «утопии», то есть просто принятия оптимальных решений в реальных условиях.

Имейте в виду: изложенные здесь мысли являются всего лишь моими экстраполяциями, а ЛКЮ никогда их сам в таком виде не формулировал. Те слова, которые в этой книге приписываются нашему герою, не только были фактически произнесены, но и прошли его вторичную проверку, когда он перечитал подготовленный текст и убедился, что буква и дух книги соответствуют его высказываниям. Некоторые пассажи он удалил, не желая смущать жителей Сингапура. Никаких проблем в соотнесении текста и звукозаписи у меня не было.

Однако у нас остается право брать слова этого выдающегося лидера и использовать их для построения собственных умозаключений, для построения собственной картины мира. То, что я написал парой абзацев выше, Ли наверняка откажется подтверждать. И пусть отрицает. С этим у нас тоже нет никаких проблем. Возможно, где-то внутри он при этом будет чувствовать свою правоту.

Ну а я имею право в этом сомневаться.

И вот почему. Ли никогда не руководствовался одним только стремлением к власти, политическим могуществом в рамках своей страны. Этого явно было бы недостаточно. Его конфуцианская сторона не потерпела бы такого изъяна в характере, а ведь Ли никак не упрекнешь в неискренности.

Им двигало ЖЕЛАНИЕ ВСЕМ ПОКАЗАТЬ (позвольте для усиления еще раз это повторить – да, желание показать всему миру), что может все-таки на свете найтись такой китайский лидер, который в едином порыве со своим китайским народом сумеет наладить управление страной не хуже, чем у других, лучше, чем у большинства, а может быть, даже просто лучше всех на свете.

Для тех, кто знаком с отнюдь не удовлетворительным уровнем управления в самом большом государстве, населенном китайцами, подобные претензии будут выглядеть весьма дерзкими. В том-то и дело. Поэтому, когда верховный руководитель гигантского Китая посетил в 1978 году Юго-Восточную Азию, какую из стран этого региона ему показали как образец высших достижений? Уж конечно не малайскую Малайзию!