Беседы со специалистами

Глубже понять многие феномены, столь важные для нашей профессии, например, феномен памяти и её потери, феномены сложных взаимоотношениях тела и духа, мне помог и Осип Мандельштам: «Я слово позабыл, что я хотел сказать, слепая ласточка в чертог теней вернется». Это о памяти. Сравнить забытое слово со слепой ласточкой! Как рождается такая ассоциация?! Или: «Дано мне тело, что мне делать с ним? Таким единым и таким моим?». Задумайтесь, как много нам объяснил поэт из того, что трудно описать в терминах науки.

В течение жизни я ещё и ещё раз убеждалась, что всё, что удалось узнать, даже, казалось бы, в совсем отдаленных сферах познания, в какой-то момент может пригодиться в профессии. Так, полезным и даже, можно сказать, судьбоносным, оказалось для меня владение нотной грамотой. У меня не бог весть какое музыкальное образование, всего-то музыкальная школа (плюс любовь к музыке!), но и благодаря этому не удалось ответить на один из вопросов, мучивших много лет. Вопрос этот не из слабых: в чём состоит феномен заикания, каковы причины запинок при нем – внутренние (эндогенные) или внешние (экзогенные)? Позже я остановлюсь на моих соображениях по этому поводу подробнее. И хотя я не вижу, чтобы мои доводы были приняты широко, я всё же довольна. Себе-то я, уж точно, ответила. А это ведь немало.

Вообще говоря, у меня есть мечта посвятить отдельную работу обзору тех источников, которые не относятся к числу научных публикаций, а также косвенных обстоятельств, способствующих рождению творческой мысли. Они, как будто, не представляют ценности для исследователя вообще и в области нейропсихологии, в частности. Однако нередко обращение к ним не только помогает, но и венчает дело. Бог даст, и получится! Хватило бы времени отпущенной мне жизни.

Центр патологии речи

Пионеры и «звезды» Центра

Сознаю, что я не очень-то хороший историограф, то есть запоминаю больше и ярче сугубо рабочие, межличностные моменты, психологические портреты людей, чем фактологию, но все же рискну рассказать о том, что запомнилось.

Документально утвержденный в 1968 году Центр патологии речи в Москве располагался он на улице Веснина и занимал там весьма скромное пространство. В его штате насчитывалось 11 человек, но зато каких! Помимо инициатора создания Центра – Виктора Марковича Шкловского, пионерами теперь огромного, уникального учреждения были высочайшего уровня неврологи, психиатры, психологи, логопеды. О некоторых из них, прошедших долгий путь в разных стенах этого постепенно расширяющегося учреждения, речь пойдет чуть дальше. С улицы Веснина Центр в несколько расширенном составе перебрался в Психоневрологический диспансер № 2 Киевского района. Встала задача влиться в коллектив диспансера, сохранив при этом свою специфику. Она была успешно решена. Сотрудники Центра сумели быть полезными диспансеру, завоевать необходимую репутацию и доказать важность помощи именно тем, кто страдал нарушениями речи.

Наряду с серьезными моментами жизни Центра, выступлениями на конференциях, разборах, научными трудами и сообщениями, были и курьезные. Однажды один из пациентов диспансера в позднее время, когда практически все врачи разошлись по домам, надумал лететь в Космос. Он разделся догола и стал пробивать лбом оконное стекло, крича «В космос, в космос!». Присутствующие при этом мужчины, пытались силой оттащить его, но он, изрядно вспотевший, буквально выскальзывал из рук. В самый критический момент появился Шкловский. С высоты своего двухметрового роста от осмотрел ситуацию и громовым басом, который у него имелся в избытке, рявкнул: «Смирно, Юрий Гагарин!». Тот моментально обернулся и услышав повторно ту же команду, обмяк и сел на стоявшую у окна банкетку. Тут его взяли под руки и увели. Вот, что значит, попасть в систему бреда больного! Урок был классным!