Беседы со специалистами

Особо упомяну о книге Леви Брюля «Первобытное мышление». Этот фундаментальный труд открыл мне глаза на то, что такое мышление. Я даже написала стихотворение, в котором призналась Леви Брюлю в любви («Я целовала книгу Леви Брюля в экстазе и в порыве сопричастья….»). Не знаю, услышал ли он меня там, на небесах, но мне стало легче, и я смогла перейти от сугубо восторженного к более спокойному и позитивному осмыслению содержания читаемого. Обычно в литературе отмечается следующее. Люсьен Леви Брюль считал, что мышление первобытного человека рождается из «коллективных представлений», которые часто противоречат элементарным законам логики. Вместо них у первобытного человека «законы сопричастия». Они имеют мистическую окраску и изобилуют эмоциями. Да, в первобытном мышлении доминируют инстинкты и вообще чувственность. Это несомненно. Но что совершеннее, мысль или инстинкт? Разве не удивительно, что инстинкт практически никогда не ошибается, а мышление на каждом шагу? Что такое инстинкт? Это опыт, доведенный до самого конца, до того состояния, когда не надо думать. Всё, что необходимо, уже хранится в памяти. А ведь прежде, чем понять, как вести себя, например, в момент опасности, как реагировать на неё, очевидно, не один смельчак, сложит «буйну голову». Но вот кто выживет, приобретёт рефлекс. Те инстинкты, что не перестали быть нужными, переданы нам. Остальные просто устранены природой. Цивилизация создаёт рукотворный мир – мир вещей. Он сокращает эмпирическую часть поведения, предоставляя нам многие объекты действительности в «готовом» виде, гораздо более удобном для пользования, чем объекты мира природы. И потом, как прекрасны, чисты и поэтичны образы и символы, неосознанно создаваемые первобытным мышлением. Первобытные люди не отделяли себя от природы (анимизм), поэтому описывали её явления в понятиях, применимых к человеку. Некоторые из них прочно вошли в язык, и мы не замечаем этого, когда говорим, например, «солнце садится» или «деревья шепчут» и т. п.

В области лингвистики огромную роль сыграли работы Романа Осиповича Якобсона. Этот ученый, наш соотечественник, поднялся до неимоверных высот в трактовке лингвистических феноменов. Круг интересов Якобсона был чрезвычайно широк. В молодости он увлекался теорией поэзии, был близок с В. Маяковским, который упоминает о нём с стихотворении «Товарищу Нетте» («..всю ночь болтали с Ромкой Якобсоном…»). Результатом этого увлечения явилась знаменитая формула: «Поэзия есть язык в эстетической функции». Затем интересы Якобсона сосредоточились на звуковой стороне языка. Совместно с другим знаменитым лингвистом (Н. С. Трубецким) он создает новую отрасль лингвистики – фонологию. Именно он, Роман Якобсон, установил 12 бинарных (парных) акустических признаков, по которым различаются фонемы. Это фонологические оппозиции, которые, по его мнению, являются языковыми универсалиями, т. е. одинаково актуальными для любого языка. Это ли не то открытие, которое определило дальнейший ход развития такой важнейшей дисциплины как лингвистика? Наконец, Р. О. Якобсоном заложены основы ещё одного нового направления в науке – нейролингвистики. Его работа об афазии (1941) – одна из первых блестящих попыток связать лингвистические особенности нарушений речи афазиков с данными неврологии о структуре мозга. В этот же период ученый даёт физиологическое обоснование своему же учению о метафоре и метонимии. Метафору он определяет, как единицу, расположенную в языке по оси комбинации, а метонимию по оси селекции. Это означает, что метафора рождается в результате переноса одного значения слова на другое, комбинируясь с ними образуя новое. Например, употребление слово тряпка в обозначении человека или выражение финансы плачут; ситец неба; глазунья луны и т. п. А метонимия – это отбор (селекция) какого-либо признака того или иного понятия и замена им другого понятия. Например, все флаги будут в гости к нам, где флаги употребляются в значении страны, державы. Таким образом, метафора относится к числу нарушений операций парадигматического ряда, а метонимия – к числу нарушений операций синтагматического ряда. Учитывая, что парадигматика обеспечивается «задним мозгом», а синтагматика «передним», преобладание в речи больного метафор – дополнительное свидетельство локализации очага поражения в «заднем» мозге, а метонимий в «переднем». Почему-то при анализе вербальных парафазий у наших больных мы, как правило, не прибегаем к их делению на метафоры и метонимии, а ведь это важно и не только в плане уточнения топики очага поражения, но и в плане выбора методов работы с больным и подбора словесного материала для отработки. Теоретические разработки Р.О.Якобсона явились ценным вкладом в теоретические положения лингвистики в целом.