Эсфирь Соломоновна, спасибо ей огромное, наделила меня важной миссией. Мне доверили подбирать больных для разбора и демонстрации самому Лурии! Надо ли говорить, какой важности я была преисполнены и как старалась оправдать доверие! Когда я согласовывала с Лурией результаты своего выбора, он был чрезвычайно вежлив, всегда называл меня не иначе как Танечка. Потом я узнала, что такие уменьшительно-ласкательные обращения были ему свойственны вообще. Так, и Любовь Семеновна Цветкова, и Елена Николаевна Винарская, которые тесно сотрудничали с ним долгое время, говорили мне, что в его устах они всегда были Любочка и Леночка.
Благодаря тому, что я справилась с поручением Эсфири Соломоновны, за мной закрепилась репутация специалиста, который может ассистировать Александру Романовичу, так что меня не раз, по его поручению, привлекали к выступлениям Лурии. Вот так мне повезло!
Что касается работ Александра Романовича, то понимание многого из того, что в них изложено, приходило постепенно и с существенными трудностями. Ведь они написаны не как учебники, а как монографии. В разные периоды своего профессионального роста я воспринимала луриевские книги по-разному. Парадоксально, но в начале пути я думала, что понимаю и то, и это. Потом оказывалось, что это совершенно не так. Чем глубже я погружалась в научные и практические проблемы профессии, тем менее понятными становились многие вещи. Для лекций я заучивала целые куски наизусть и не сомневалась, что так и надо, ведь я цитирую классика. Для научных работ я брала у Лурии концептуальные моменты, не подвергая их собственному анализу и необходимому осмыслению. Это всегда выручало.
Только теперь, в конце пути, ко мне пришло осознанное отношение к научному наследию А.Р. Лурии. Смею надеяться, что могу объяснить, почему восхищаюсь одним и почему хотела бы обсудить с самим Александром Романовичем то, что не укладывается в мои теперешние представления. И не вижу никакой крамолы в том, что это так. Я уверена, что только сомнения подвигают на поиск чего-то нового. Я всю жизнь собирала камни, видно, пришло время их разбрасывать. Вот и сижу сейчас, пишу отгадки на мучающие долгое время вопросы, ответов на которые я не нашла в трудах Александра Романовича. Однако правда и то, что иначе не возникали бы и сами вопросы. Скорее всего, кто-то потом и в моих размышлениях найдёт много того, с чем не согласится. Ну, что же, в добрый путь! Ведь истина – как горизонт: чем ближе к ней придвигаешься, тем дальше она отдаляется. И всё же никто не остановит идущих. Каждый новый шаг имеет глубокий смысл: он обогащает способность мыслить, меняет человека, а значит и саму жизнь!
Рядом с А. Р. Лурией всегда была
Любовь Семеновна Цветкова была доступнее и эмоциональнее Евгении Давыдовны. Её лекции дали мне очень много. В частности, ей удалось довести до сознания замечательные идеи Петра Яковлевича Гальперина о значении: 1) разделения в начале обучения ролей на учителя и ученика; 2) экстериоризации и постепенной интериоризации того, что подлежит усвоению. На основе последней идеи Любовь Семеновна создала широко употребляемый в восстановительной практике «метод фишек», позволяющий пошагово отсекать внешние маркеры типовых высказываний, переводя способ их построения вовнутрь. Запомнились и высказывания Цветковой, близкие к афористическим: «Смотрите внимательно на ошибки афазиков, они как увеличительная лупа для понимания сути афазии». Так мы и делали, Любовь Семеновна, спасибо!
Сведения, полученные в НИИ неврологии и МГУ, составили очень важную, но лишь основу того багажа знаний, который требовался и до сих пор требуется для реализации в профессии. Его пополнение не перестанет быть никогда актуальным.
Книги