Беседы в полумраке (СИ)

Запахло церковными благовониями. Я машинально сделал благочестивую рожу, хотя был невидимым. Отпевание сопровождалось вытьём женщин и, честно говоря, показалось мне слишком долгим. Но вот оно закончилось, и в доме пошла движуха. Зашуршали венки — еловые хомуты с ленточками: дорогому… как меня там. Подняли и потащили гроб. Да, теперь и у меня есть гроб. Наконец-то есть чем гордиться. Бадам!!! Лупанули о косяк. Ну, тут нечему удивляться, коридор узкий и кривой, как и всё в этом доме. Туда-то боком протащили, а оттуда он застрял. Я.

— Снимите двери с петель, — велел чей-то раздосадованный голос. Незнакомый мужик, которого я не приглашал.

Скрип, кряхтенье, стук — уронили что-то. Не то дверь, не то гроб. Мне-то что, мне теперь всё по… Скорей бы они все выкатились, чтобы мне открыли зеркало. По традиции, часть народа всегда остается дома, чтобы расставить тарелки. Сейчас тот стол, где труп лежал, тряпочкой протрут и тарелками уставят. Ну же! Зеркало открывайте, сволочи!

— Тише, сейчас вынесем, и можно будет открыть.

— А кто это сказал? Я тоже слышала.

Я закрыл рот ладонями. Этого мне недоставало. Сутки назад я о-очень хотел, чтобы меня услышали, но все были глухи. Это что же за потусторонний канал открылся в последнюю минуту? Отпевание сработало? Или мой друг из зазеркалья проскрёб дыру? Мой крик услышали все, но как-то не придали ему значения. У них были заботы более насущные: погрузить венки в машину, влезть самим, не забыть лопату и гроб. Не дай бог, они ещё вляпаются в ДТП по дороге к кладбищу. Впрочем, меня это не касается, я, судя по всему, остаюсь здесь, потому что занавеску с зеркала снять забыли. Как же — тарелки, тарелки, тарелки… Некогда, блин.

========== Рассказ 8.3 ==========

В этот миг мне захотелось перебить все в мире тарелки на мелкие куски. Кто первый придумал, что, закопавши родственника, надо жрать? Почему именно жрать? Почему не песнопения хором петь, например? Ходили бы кругами вокруг какого-нибудь ритуального столба или ритуальную стену лепили из кирпича все вместе. Нет, надо жрать. Мне кусок в горло не лез, когда я потерял свою первую жену. Мне хотелось надавать по этим лоснящимся чавкающим мордам: как они могут есть и пить, когда произошла такая трагедия?

Я много читал лишнего, поэтому знаю, кто это придумал — древние дикари, от которых мы, по легенде, ведём свой род. Лично я в эту легенду не верю и считаю дикарский обычай навязанным. Дикари скакали вокруг костра и ритуально пожирали труп своего почившего соплеменника. Мы зажигаем свечки и пожираем трупы животных. Вот и вся разница.

Рассуждая таким образом, я напрочь забыл, где сижу и кого только что поволокли на погост. Из праведного гнева меня выдернуло внезапно возникшее ощущение резиновой ленты, приклеенной к моей спине. Что-то настойчиво тянуло меня назад. Я встал и шагнул в темноту, чтобы освободиться от неприятного явления, но несуществующая пружинистая лента натянулась с недюжинной силой. Мгновение — и я резко притянулся, как магнитом, спиной к зеркалу. Я висел на нём, как жук на бумаге, и не доставал ногами до пола.

«Резиновая лента» натягивалась всё сильнее, вдавливая меня лопатками в стекло, и казалось, что сейчас меня раздавит. В ушах звенело. Я не мог издать ни звука. Напряжение стало невыносимым. Внезапно раздался оглушительный хлопок, и всё кончилось. «Резиновая лента» лопнула, и я сполз по стеклу вниз. А потом снаружи приблизились знакомые шаркающие шаги моей тёщи, и в зазеркалье хлынул свет. Спасение опоздало всего на секунду.

Сумрачное подобие моей квартиры было заполнено туманной субстанцией голубовато-серого цвета. Она слоилась и медленно колыхалась. Я был до того измотан поединком с «резиновой лентой», что даже не обернулся посмотреть на тёщу. Желания выходить из зеркала не было. Да и что мне там делать? Конечно, я голоден, но кормить меня там никто не будет, я со вчерашнего дня в этом доме нон-грата. На четвереньках добрался до отражения дивана и улёгся на него. Когда через час в двери ввалилась траурная гоп-компания, у тёщи с помощницей всё было готово для поминальной трапезы. Зазвенели вилки.

Я с надеждой подумал, что сейчас угасну, но силы начали возвращаться. Я отдохнул. Первая волна народу схлынула, и пришла вторая. Женщины только успевали менять тарелки. Сквозь туман я видел с дивана, как мимо зеркала прошла моя дочь. К вечеру, когда стемнело и тарелки были перемыты, в доме остались только жена — пардон, вдова, тёща, наши знакомые из соседнего города — семейная пара, и какой-то хмырь. Последние трое остались ночевать.

Тёща зажгла лампаду в углу перед зеркалом. Они с женой уже успели приладить туда две иконы. О, да, в зазеркалье тоже появилась лампада, только горела она как-то не так. На диванчике под лампадой сидели тёща, жена и знакомая.

— Я ему сорокоуст заказала, — мечтательно проговорила тёща. — Он мне во сне явился и сказал: «Спасибо, мама». При жизни он меня мамой не называл. Боже, как ему там хорошо! — и она закатила глаза.

Я чуть из зеркала не вылетел. Ага, хорошо. Вас бы сюда.