Бешеные души

– Посмотрим, – отрезал он. Мальчишеский, еще не сломавшийся голос отдавал ледяными нотками. Показалось, сейчас он меня хорошенько отчитает за отвязное поведение.

Однако парнишка, ничуть не смутившись, залез рядом на диван и стал разглядывать меня с видом знатока. Потом слез и высказал вердикт.

– Умойся, а потом я займусь повреждениями. Вначале вправлю нос, это больно, потом синяки и прочие мелочи. Это, скорее всего, тоже будет больно, но уже не так сильно, – проговорил он. Даже Дюк так не болтал. А Дюк был врачом покруче этого мальца. Ну, наверное. Я ещё я невольно сравнила парнишку с Августом. Меня передернуло от одного воспоминания.

Эти воспоминания, к сожалению, были отвратительны. Каждый раз, пытаясь вспомнить, каким милым Август был в младенчестве – его руки, которые тянуться ко мне, его улыбку – каждый раз все это перекрывалось воспоминаниями о его смерти.

Я долго стояла в туалете, глядя на кран и струю воды в раковине. Металлы, жидкости, газы, химические реакции. Все это кинулось на простое человеческое тело. Химия и физика ополчились против нас. И победили. Потому что наше мягкое мясо не способно гореть, не способно становиться жидкостью, не способно создавать что-то из ничего. Потому что это невозможно. «Невозможно» – каждый раз повторяю это, когда на улице у меня на глазах идущий человек делает шаг, а на второй разливается водой по ровному высокотехнологичному покрытию тротуара. «Невозможно» – говорят ученые Маэра. «Невозможно» – сказали мне, когда погиб Август.

Стук прервал мои мысли.

– Ты там померла что ли? – пробубнил бармен в дверь.

Я быстро смыла кровь под носом и вокруг. Пыталась тереть, но было нестерпимо больно. Старалась не глядеть на свою физиономию в зеркало.

Меня вновь усадили на диван. На этот раз парнишке поставили стул напротив. Он забрался на него с ногами и наклонился ко мне.

– Расслабься, ненавижу, когда сопротивляются, – проговорил он.

Мальчик приложил обе ладони к моему лицу. И тут я взвыла! Он меня даже не предупредил! Боль была адская, но кратковременная. Из глаз брызнули слезы. Кто-то сунул мне тряпку или что-то похожее на полотенце. Я вытерла слезы, приятно отмечая, что нос, мой любимый прекрасный нос, больше не ноет.

– Теперь остальное. Это сложнее и дольше. Но не так больно. – Мальчик вновь вернул ладони мне на лицо. Он шевелил и проводил пальцами по щекам, под глазами, возле крылышек носа, по переносице и везде за его пальцами следовало мерзкое колючее ощущение, будто лицо сводило. Иногда он тер мне лицо своими маленькими детскими пальцами и сильно давил.

Я приоткрыла глаза. Дюк стоял у него за спиной и внимательно наблюдал. Слишком внимательно, даже строго. Давно не видела его таким.

– Глаза закрой, мешаешь, – буркнул парнишка.

Мне очень хотелось расспросить его о его Связи. В чем ее суть? В управлении живыми тканями? Или чем-то в этих тканях? В чем состояло «невозможно» его способности? Да и знал ли он сам об этом? Август понятия не имел, что с ним происходит. А этот мальчишка не только знает, что с ним, он почти профессионально пользуется этим. Как такое возможно?

Разглядывая его украдкой, я поняла, что ошиблась с возрастом. Ему наверняка было где-то десять или одиннадцать, просто он был довольно низок для своих сверстников. Наверное, все же ближе к десяти, решила я. Но кто его научил так пользоваться Связью? Родители?

Мысли перебежали к старухе, с которой жил мальчик. Наверняка это была его бабушка.

Я сидела и строила миллионы догадок о том, кто этот мальчик и откуда он взялся. Но все эти догадки, по сути, не значили ничего, потому что это уже в любом случае проблема Кроу. Потому что мальчишка станет отныне его собственностью. Он наверняка с таким же серьезным видом будет приказывать мрачным парням Кроу заткнуться, пока он их лечит.

***

Ночами, валяясь в какой-нибудь дыре под вонючими одеялами, я проклинала тот день, когда согласилась на уговоры мужа и прилетела на Маэр. Я боялась космоса, боялась летать, боялась высоты, вакуума. Я не хотела умирать.

Первые дни на этой планете я просто лежала. Вбирала в себя силу притяжения и молилась, чтобы она меня не отпускала. Чтобы меня не выбросило куда-нибудь в космос.

Теперь мне плевать на это. Я хотела домой. Безумно хотела в то уютное обыденное, в привычное, без этого безумия вокруг. Хотела вернуть все обратно. Я заливалась слезами, шмыгала носом и ночами полупьяная просила невесть кого вернуть все назад. А потом закидывалась еще бутылочкой какой-то дешевого пойла, что приноровились гнать из чего попадется, и вырубалась. А наутро просыпалась все в том же кошмаре.