Бесики

При одной только мысли об этом Бесики бросало в дрожь, и лоб его покрывался каплями холодного пота.

Сон бежал от его глаз. Тёмная каморка давила его, он поднялся на крышу башни и оттуда долго всматривался в город, утопавший во мраке. С каким нетерпением стремился Бесики на родину и как сурово, как неприветливо приняла его столица! В душе подымалась горечь. Мелькнула мысль — не лучше ли было бы совсем не возвращаться в Тбилиси, а искать покровительства у царевича Александра, который полюбил Бесики, как сына, и уговаривал его остаться с ним? Конечно, царевич Леван и Давид Орбелиани любят Бесики и покровительствуют ему, но ни один из них не посмеет вступиться за него, если откроются его отношения с Анной. Гнев государи, как гром, обрушится на его голову. И Бесики чувствовал себя маленьким ребёнком, который совершил непростительную шалость и, боясь наказания, с дрожью в коленях возвращается домой.

Лишь на рассвете ему удалось ненадолго заснуть. Его разбудили жаркие лучи утреннего солнца. Проснувшись, он сразу вскочил с постели, оделся и пошёл во дворец. Ему хотелось уйти с головой в дела и хотя бы на короткое время забыть о предстоящей грозе. Он вошёл в царскую канцелярию и застал там Манучара Туманишвили, казначея Иосифа и сардара Георгия Меликишвили. Манучар Туманишвили сидел у стола и торопливо писал, Иосиф расположился на тахте и, покручивая ус, глядел снизу вверх на статного, рослого Георгия Меликишвили, который с увлечением о чём-то ему рассказывал. При виде Бесики Иосиф вскочил с места и бросился ему навстречу.

— Бесики, ты ли это? Где ты пропадаешь? Наконец-то! А мы тут совсем истомились, ожидая тебя!

— Кто это? Бесики? — бросив перо, в свою очередь поднялся с места Манучар Туманишвили. — Давайте его сюда!

Все трое горячо приветствовали поэта и засыпали его вопросами: как ему ездилось, кого он видел, с кем беседовал, какие вести привёз из Ирана? Едва Бесики собрался отвечать, как Георгий Меликишвили воскликнул:

— Да что вы набросились на него! Надо дать ему промочить горло с дороги, а то он и рассказать ничего не сумеет! Давайте пойдём к Баграту, закажем шашлыки, выпьем по чарке-другой вина. Государя всё равно в городе нет, и торопиться некуда — дела подождут!

— Кто сегодня дежурный мдиванбег? — спросил Иосиф.

— Иоанн.

— Если так, то идёмте! Он на нас не рассердится.

Бесики отказывался идти, ссылаясь на дела и на отсутствие времени, но его подхватили под руки и потащили, не спрашивая согласия. Когда друзья вышли в дворцовый двор, Бесики увидел на широкой лестнице, которая вела в верхний этаж, спускавшуюся оттуда юную девушку и невольно остановился, поражённый её прелестью. Девушка показалась ему незнакомой. Она же, увидев Бесики, радостно всплеснула руками и, подобрав подол длинного платья, быстро сбежала вниз по ступенькам.

— Что, не узнал меня?

— Анна, Анико, вы ли это? — воскликнул Бесики. — Как вы выросли за этот год! Совсем взрослая девушка.

— Не стыдно тебе? Приехал ещё вчера, а к нам не зашёл1 Разве ты не хочешь повидать бабушку?

— Сегодня обязательно явлюсь к ней.

— Пойдём сейчас! Куда ты собрался?

— Мне нужно по делу… — Бесики глазами показал на своих спутников, ожидавших у ворот.

— А вернёшься скоро?

— Скоро, — почтительно склонил голову Бесики. — Разрешите мне удалиться.

— Хорошо, ступай, только возвращайся поскорее!

Уходя, Анико обернулась и ещё раз посмотрела на Бесики.

У него сильно билось сердце. Всё сегодня страшило его, он был полон мрачных предчувствий.

Когда они вчетвером вошли наконец в излюбленный тбилисцами погребок Баграта, Бесики сразу бросился к прилавку, схватил полный кувшин вина и одним духом опорожнил его. Друзья поглядели на него с удивлением.

— Это ты в Иране так пить научился? — спросил Иосиф.

— Чего ты хочешь от него? — вступился за Бесики Манучар. — Попробовал бы ты прожить целый год без вина — небось не кувшин, а бочку опорожнил бы с одного разу! Правда, Бесики?

— Где мы сядем?

— Пожалуйте на балкон! — ответил за всех духанщик Баграт. — Не будете же вы сидеть здесь, в духоте! Эй, Капло, — крикнул он слуге, — достань синюю скатерть и накрой стол на балконе! А ты, Имеретин, — Баграт зашептал на ухо другому слуге, — там, на балконе, сидят кривой Геурк и меняла Стефан, попроси-ка их перейти в комнаты.

Когда молодые люди вышли на балкон, под которым шумела Кура, там уже не было ни одного посетителя. Баграт подвёл их к накрытому столу, около которого стояли слуги, почтительно ожидавшие приказаний.

— Чего вы стоите? — сказал им Баграт. — Несите всё, что нужно. Скорей! Капло, ты принеси чурек и налей в кувшины вина из освящённого бурдюка, и ты, Имеретин, достань чаши, роги, стаканы и всё, что надо для вина. И поворачивайтесь побыстрей.

— Изжарьте нам шашлыки! — сказал Баграту Георгий Меликишвили и расположился перед столом на тахте, поджав под себя ноги.

Остальные последовали примеру Георгия. Между тем Баграт принимал от суетящихся слуг посуду и кушанья, которые собственноручно расставлял на столе.