Бесики

Теперь там проживают мусульмане, но фамилии они носят грузинские, и если перед их глазами сверкнёт меч Ираклия, эти грузины-мусульмане побросают в грязь свои чалмы и станут креститься на развалины церквей.

Нет, пожалуй, выгоднее остаться другом Ираклия, владетелем Ахалциха, иметь своих сорок жён, этот дворец и быть спокойным за своё достояние.

Вот лезгин Супфав-хан мечтает завоевать Тбилиси. В Стамбуле ему вручили двести тысяч рублей и обещали, если он победит Ираклия, передать ему власть над страной.

Что ж, пожалуйста.

Если ему хочется стать владетельным ханом, пусть пошлёт Тотлебену десять сундуков с золотом, которые он привёз из Стамбула. Сафар-паша от этого ничего не потеряет. Он не лишится покровительства султана, а если дело не выгорит, то всегда сумеет примириться с царём Ираклием.

Приняв такое решение, Сафар-паша решительно вошёл в зал и приветствовал собравшихся.

Взяв у мдиванбега письмо Тотлебена, он стал громко его читать.

Все слушали, затаив дыхание.

Сафар-паша закончил чтение, скосил глаза, провёл рукой по бороде и вкрадчиво повёл такую речь:

— Кто знаком с мечом Ираклия, тому такое предложение лучше рая, обещанного Магометом. Всем известно, что меча Ираклия ещё никто не сгибал и, кроме аллаха, никто не в силах это сделать. Но думаю, что более удобного случая расправиться с Ираклием не подвернётся. Сам аллах запутал дело русских и грузин, а нам, правоверным мусульманам, повелевает использовать это обстоятельство. Но есть маленькое препятствие, преграждающее нам путь, которое мы должны сообща преодолеть. Казна моя не может целиком выплатить ту сумму, которую требует Тотлебен, но…

Супфав-хан вдруг вскочил, низко поклонился Сафар-паше и попросил прощения, что прервал его речь.

— Что ты хочешь сказать, Супфав? — улыбаясь, спросил Сафар-паша, радуясь, что такой сом сразу кинулся на приманку.

— Разрешите слуге вашей тени сказать несколько слов.

«Теперь ты называешь себя слугой моей тени, но, если ты овладеешь Тбилиси, мне придётся простираться перед твоей тенью…» — подумал Сафар-паша.

— Я не ищу ни земель, ни богатства, — начал Супфав-хан и взглянул на вельмож. — Тот, кто ниже бога, но выше солнца, наш султан, вручил мне двести тысяч рублей с тем, чтобы я, использовав их в военном деле, нанёс поражение Ираклию и взял Тбилиси. Я готов отдать эти деньги, только с одним условием: после того, как мы разобьём Ираклия, я поведу наши отряды к Тбилиси— на приступ.

— Согласен, — изволил произнести Сафар-паша.

— Выслушайте же и меня, — вскочил Малачини. — Хотя я и твой гость, Сафар-паша, и не подобает мне обременять хозяина просьбами, но, если ты не выслушаешь, я тут же прострелю себе грудь!

— Говори!

— Не миновать нам битвы с Ираклием. Это ясно. Хотя мы и ставим западню льву, но, если он и попадёт в неё, кто осмелится взять льва голыми руками? Победить Ираклия не так легко. Но я вижу, что конец его близок. Только с одним условием я могу согласиться с вашим решением…

— С каким условием? — с удивлением спросил Сафар-паша.

— Если вы мне дадите возможность самому убить Ираклия. Вы покупаете победу золотом, у меня нет золота, но мой меч не уклонится от встречи с мечом Ираклия. Он мой кровник, и только я имею право убить его.

— Малачини прав, — обратился к присутствующим Сафар-паша и взглянул на Супфава, который нахмурился. — Я вижу, что Супфав недоволен требованием Малачини, но мы не можем ему препятствовать отомстить убийце его отца.

— Я согласен, — проговорил Супфав-хан, расправляя плечи. — Только знайте, если счастье изменит Малачини, я вступаю в поединок с Ираклием и никому не уступлю этого права.

Сафар-паша в душе смеялся над тем, что эти два молодца лезли, как обречённые ягнята, в пасть волка. Сафар-паша был убеждён, что грузинское войско будет разбито, но ничуть не был уверен, что в единоборстве с Ираклием возьмёт верх Малачини или Супфав. Правда, они были сильные воины, особенно Малачини, про которого шёл слух, будто он взмахом сабли рассекает всадника и коня, но Сафар-паша знал, какого опасного противника они встретят в Ираклий. Как хозяин, он слушал с любезной улыбкой обоих и делал вид, что восхищается их мужеством.

После короткого совещания было решено послать к Тотлебену гонца, который укажет место для встречи. Генерал получит деньги, и затем будет выработан план совместных действий.

С Тотлебеном должен был встретиться Супфав-хан. Ему следовало немедленно ехать в Ацкури, откуда легче всего было связаться с генералом.

— Не знаю, кому несег христианское воскресенье счастье — нам или им, — сказал, смеясь, Сафар-паша. — Сегодня у них торжество и веселье. Думаю, аллах не прогневается, если и мы повеселимся по случаю этого счастливого дела.

Паша призвал слугу и приказал накрыть на стол.

Наклонившись над картой, Тотлебен через переводчика объяснил Ираклию:

— Это река, — Тотлебен провёл пальцем по чёрной извилистой линии и сказал переводчику: — Переведи.

Переводчик переводил с немецкого на русский сказанное Тотлебеном; с русского же на грузинский переводил Давид Орбелиани.

— Это горы, — продолжал Тотлебен.