Бесики

— Бесики! — прошептала она. — Бесики! — но тотчас же снова ослабела и откинулась на тахту, сделав ему знак рукой, чтобы он прикрыл дверь.

Из пиршественного зала слышались громкие голоса: наиболее упорные из гостей продолжали пировать. С балкона донеслись обрывки слов. Бесики быстро прикрыл дверь. В комнате стало совсем темно.

Анна вскочила, схватила Бесики за руку и потащила его за собой, чтобы пройти через соседнюю комнату в башню. Здесь было опасно оставаться, так как каждую минуту могла войти Анико. Смущённый Бесики, сопротивляясь, тянул Анну назад: он знал, что в соседней комнате лежит Димитрий. Но Анна с силой увлекла его за собой и спокойно открыла дверь в соседнюю комнату, но тут же застыла на пороге. Около тахты Димитрия горела свеча. Больной лежал с широко раскрытыми глазами и смотрел на дверь. Увидев Анну, он приподнял голову.

— Что за проклятие! Никак не могу заснуть…

Неожиданное препятствие и неудержимое влечение к Бесики заставили Анну принять смелое решение. Оставив возлюбленного за дверью, она быстро подошла к постели мужа.

— Тебе мешает заснуть свет! — сказала она и погасила свечу. — Теперь засни и не беспокой меня, я очень устала и лягу в постель.

В темноте она вернулась к двери и, схватив за руку Бесики, провела его на цыпочках в башенную комнату.

Свадебный пир длился три дня. Усталые, всю ночь не смыкавшие глаз, гости едва успевали прилечь, как в большом зале, на балконе или в саду накрывались новые столы и опять разносились по дворцу стройные звуки трио — нежное сазандари, воркование дудуки, тревожное, похожее на удары сильно бьющегося сердца, уханье бубна. Русские офицеры были почётными гостями на пиру. Их сажали на лучшие места за столом и учили пить по-грузински: из больших рогов и чаш. Ратиев боялся, как бы подчинённые ему офицеры не перепились и не позволили себе спьяну чего-нибудь лишнего, и поэтому строго запретил им пить вино без его разрешения тогда, когда на пиру присутствовал царь Ираклий. Этот приказ не относился к Чоглокову, так как этот молодой офицер оказался исключительно выносливым в питьё. Он осушал до капли один рог за другим, но не пьянел и твёрдо стоял на ногах. Он так понравился всем, что к концу пира придворные и вельможи засыпали его, а с ним и Ратиева, приглашениями посетить их дом.

Первым позвал их на ужин в сад Анны царевич Леван. Сад был расположен за городской оградой и примыкал к Сололакской стене. Тут же рядом был большой караван-сарай купца Бежана и зигзагами поднималась в гору Коджорская дорога. Леван пригласил к ужину и других офицеров, тех, которых указал ему Ратиев. Из своих он позвал только молодёжь. Ему хотелось попировать в мужской компании, без стеснения, но Анна неожиданно также изъявила желание прийти в сад, и Леван вынужден был пригласить ради неё дам. Вольного, весёлого пира не получилось; вечер больше походил на петербургскую ассамблею, чем на грузинское застольное времяпрепровождение. К тому же беседа за столом приняла совершенно неожиданный оборот. Леван и Ратиев, привлекая к себе напряжённое внимание гостей, разговорились о русско-грузинских взаимоотношениях. Леван задавал вопросы, а Ратиев давал подробные ответы, попутно объясняя русским офицерам, о чём идёт речь.

Чоглоков, который наконец к великой своей радости, был представлен Анне, сидел за столом против неё. Он всячески старался блеснуть высоким происхождением и знанием государственных дел. Вмешавшись в беседу, он принял в ней самое горячее участие, так что Ратиев еле успевал переводить Левану его слова. Увлечённо и настойчиво повторял он перед царевичем свои любимые соображения о необходимости арестовать Тотлебена, соединить русские и грузинские войска и совместными силами двинуться на завоевание Стамбула.

— Ваше высочество, — возбуждённо разглагольствовал Чоглоков, — вы представляете себе, какая это сила — пять тысяч солдат русского регулярного войска и с ними десять — пятнадцать тысяч грузинских воинов, если эту армию будет возглавлять царь Ираклий?! Легко предвидеть, как разовьются события. Мы уничтожим Турцию одним ударом и повернём колесо истории. Пусть его величество царь Ираклий совершенно не заботится о том, что арест Тотлебена будто бы явится нарушением прерогатив российской императрицы. Тотлебен в настоящее время находится во владениях царя Ираклия и обязан признавать над собой суверенитет грузинского царя.

— Но кто возьмётся арестовать Тотлебена? — спросил Леван. — Если это попытаются сделать грузины, то дело кончится столкновением. Всё это не так просто, как вам кажется.

— Арест Тотлебена я беру на себя, ваше высочество, — сказал Ратиев. — Я прибуду с моими гусарами в лагерь, и не успеет он оглянуться, как будет уже под стражей.

— А войско?