Бесконечная игра

Отойдя от удивления, Хейден улыбается. Своей хитрой, крошечной, сводящей с ума улыбкой. Он не говорит остальным, что видел меня. И я вдруг понимаю, что это еще не последняя наша встреча.

21

Я хватаюсь за свой правый бок, когда вижу на экране, как Рейес впечатывается в меня, а я переворачиваюсь в воздухе, как очень хреновая фигуристка, и падаю на лед. Игра была одной из лучших за последнее время, но мы снова проиграли.

Откинувшись на спинку кресла, я выключаю обзор и вздыхаю. Такими темпами мы опустимся на дно таблицы. До плей-офф времени полно, но это вовсе не значит, что время еще есть. То есть, конечно, оно еще есть, но кто знает, когда «Росомахи» реабилитируются. Черт, это мой первый сезон. Все начиналось куда лучше. Но если включить свою эгоистичную сторону, то… со мной все в порядке. Серьезно. Я забиваю почти на каждой игре, а если нет, то зарабатываю себе очки передачами. Едва ли не впервые в жизни я дико собой горжусь. Колледж, хоккей – все отлично. Но какой кайф от игры, когда ты раз за разом проигрываешь? Какой кайф от личных очков, когда твоя команда их теряет?

Телефон на столе оживает. Звонит отец. Но ответив, я слышу голос своего младшего брата.

– Ноэль! – кричит Ной. – Я видел твой гол!

Я улыбаюсь. Обожаю этого парня. Он родился, когда нам с Эйв было по тринадцать. Наш отец уже развелся с мамой и женился на Хелен, нашей новой учительнице французского. Когда-то мы с Эйв ненавидели Хелен, Эйв даже больше. Все это осталось в прошлом. Признавать свои ошибки и взрослеть оказалось намного проще, чем казалось. По крайней мере, для меня. Я никогда не держусь за прошлое.

Поговорив с Ноем, а затем и с отцом, я вновь расправляю плечи. Не все так плохо. Папа сказал, чтобы я ни на секунду не сомневался, чтобы я отбросил все плохие мысли и настроился на лучшее. Он умеет мотивировать. Отец – моя надежная опора. Несмотря на их развод, с родителями нам очень повезло.

Из мыслей меня выдергивают голоса. Энтони и Эйв заходят в квартиру, о чем-то болтая. Я разворачиваюсь на стуле и смотрю на них. Эйв потирает замерзшие руки, а Энтони ставит в углу гостиной свой телескоп.

– Разглядели свои звезды? – скрестив руки на груди, интересуюсь я.

Эйв хмыкает, сбрасывая ботинки.

– Да, – корчась, отвечает она. – А что?

– Стоит ли вам напоминать, что крыша – это мое место?

Энтони фыркает, снимая куртку. Его рыжие волосы стоят торчком, а на волосах все еще поблескивает снег.

– Ты не даешь нам об этом забыть, – отвечает он.

– Очень хорошо, – киваю я.

Эйв подходит к кухонной стойке и принимается готовить какао.

– Как себя чувствуешь?

Я пожимаю плечами.

– Нормально.

Она все еще смотрит на меня.

– Когда ты нас познакомишь?

Мне приходится громко застонать и закрыть лицо руками. Все же иногда стоит оставлять кое-что за кадром и не рассказывать каждую мелочь сестре и лучшему другу.

– Никогда.

Эйвери хмурится. На ее лице читается недовольство.

– Мы просто иногда видимся, и ничего друг о друге не знаем.

Я даже не знаю фамилии Маккензи. Тогда на бейджике я увидел лишь имя. Возможно, она носит ту же знаменитую фамилию, о которой я думаю. Понятия не имею.

– Это очень странно, – говорит Энтони, проходя на кухню.

Он прав. Но все так, как есть.

Уже лежа в постели, я снова пишу ей. Это уже стало своего рода привычкой. Но проходят секунды, а затем и минуты. Маккензи не отвечает.

* * *

В городе уже вовсю витает дух Рождества. Осталось меньше месяца. Было бы неплохо на каникулах навестить отца, Хелен и Ноя. Эйвери и Энтони уже решили, что поедут в Досон-Крик. Прошлое Рождество я провел с мамой и бабушкой, а затем тусовался с ребятами из школы. Ни один из них не был в команде. Что касается ребят из команды, то они практически все меня ненавидели. Я до сих пор с содроганием вспоминаю то время. У меня никогда в жизни не возникало каких-то препятствий в общении с людьми. Но в прошлом году во мне многое изменилось. Я был злым, я шел к своей цели, сметая на своем пути практически все.

Не хочу больше вспоминать об этом. Тем парнем был не я.

На следующий день на тренировке все «Росомахи» достойно выматывают себя. Тренер отпускает нас, и мы заваливаемся в раздевалку. Гул голосов заглушает мои мысли. Я снимаю форму и вытираю потный лоб полотенцем.

Внезапно Джерри громко хлопает в ладони три раза.

– Всем внимание!

Гул прекращается. Все смотрят на своего капитана.

– Нам нужно собраться в каком-нибудь месте, – объявляет Джерри.

Все недоуменно смотрят на него.

– Зачем? – интересуется Майк.

– Пообщаемся за пределами арены, просто хорошо проведем время, узнаем друг друга получше, – объясняет Джерри.

– Да мы каждый раз общаемся в раздевалке, – говорит Грег, расшнуровывая коньки. – И все друг про друга знаем.

– Разве? – Джерри складывает руки на груди. – А ты знаешь, любимую группу Де Смита? Или во сколько лет Кейси встал на коньки?

Грег снова фыркает.

– Но…

– Парни, – снова говорит Джерри. – Мы знаем друг о друге лишь голые факты. Дни рождения и любимые команды. Мало кто из нас общается за стенами «Роджер Плэйс».