Бесконечность I. Катастрофы разума

Кристина, не задумываясь, выдала байку про посла «центра». Послу и сопровождающим его людям ну просто позарез требовалось уехать и именно на этом грузовике. Сработало. Ну, по крайней мере, в них не принялись палить без предупреждения.

— Куда направляетесь? — спросил охранник, прямотаки механическим голосом.

— В город. — Кристина мельком глянула на спутников.

Штильхарт уже вытаскивал револьвер.

С минуту охранник что-то обдумывал, а потом объявил:

— У вас нет разрешения, стоять, вы арестованы!

А то как же… Флориан ловко провернул пистолет в воздухе и наотмашь врезал опешившему от неожиданности охраннику рукояткой в челюсть. Тот немедленно отлетел в сторону, так и не успев выстрелить. Второй охранник уже вскинул карабин и собирался выстрелить, но на него навалилась Кристина, которая, перехватив карабин, зажала затвором горло охранника, а для верности саданула ему ногой в челюсть. Со стороны это выглядело очень эффектно.

Двигатели запели раньше, чем она забралась в кресло. Штильхарт уже устроился на водительском месте и прогревал мотор.

— Ты когда-нибудь водил такие машины? — неуверенно спросила Даша.

Флориан хитро кивнул.

— Да, — небрежно бросил он, выжимая педаль газа, — в компьютерной игре.

Кристина решила уже не слушать. Хватит с неё эмоций на сегодня.

* * *

Тополевич был явно не в лучшем душевном состоянии. Нагловатая уверенность, что сопутствовала ему весь сегодняшний день, резко сменилась на какую-то шизофреническую панику, причиной которой стало известие о пропаже одной из пациенток, причем той, о которой врачи говорили, что никаких проблем с ней не будет. Когда об этом доложили, Тополевич немедленно дал указание охране проверить подвал, однако его «гостей» там никто не обнаружил, а обнаружили только вырубленных охранников, которые так и не смогли объяснить, что именно произошло. Тополевич, наверное, впервые в жизни почувствовал, что здесь, в тихой Швейцарии, где у него нет конкурентов, а есть только тихие приличные соседи, он сможет безболезненно для себя подготовить «живой материал» для компромата и отсюда же управлять политическими процессами, но беспрецедентная тупость его «компаньонов» нарушила его тихую деятельность. И чтобы теперь уже не сидеть где-нибудь в Гааге, необходимо было зачищаться. Чертова девица!

— Как эта девица могла покинуть палату? — бушевал Тополевич, брызгая слюной в сторону сжавшейся Габриель Перрен. — Да вы что, спятили, что ли?

Доктор пыталась ответить какими-то бессвязными объяснениями, которые сидящая в тени библиотечного шкафа миловидная девушка, вряд ли на месте беглого олигарха, почла бы за должные оправдания. Если честь по чести, она вообще не любила оправданий. Нельзя оправдываться за ошибки. Либо ты их делаешь, либо не делаешь. Она ошибок не делала.

— Чему учили ваших охранников? — холодно хмыкнула девушка. — Манерам курсисток?

Тополевич оглянулся на девушку. Вздрогнув, она сидела так тихо, что он даже забыл о её существовании. Это было неосторожно, никогда нельзя поворачиваться к таким людям, как она, спиной. Он одарил девушку пренебрежительным взглядом, хотя сильно сомневался, что этот взгляд подействует.

— В том, что Левонова сбежала, — сказал он, — я не нахожу ничего веселого.

— Вы её недооценили, — коротко заметила девушка, — а также переоценили свое влияние на ваших «ангелов смерти», как вы их называете.

— Даже мое влияние не настолько велико, — парировал Тополевич, — Леонова действительно умна. Для этого я и вызвал тебя. Ты нужна мне для дела, ты это дело будешь выполнять и прошу не учить меня. Тем более что в прошлый раз ты тоже была нечистоплотна и не устранила всех свидетелей. Теперь пришло время исправлять ошибки. Со мной больше связи не ищи. Я, пожалуй, залягу на дно. Не хочу рисковать проектом, в который вложил половину состояния и который потом принесет мне миллиарды.

— Где вы будете прятаться? — светским тоном осведомилась девушка.

Тополевич подошел к сейфу и быстрым движением пальцев набрал код. Затем достал с нижней полки папку, ту самую, что смотрела Кристина.

— Не твое дело, — сказал он, протягивая папку девушке, — возьми это и отвези в Борисфен. После того как сделаешь дело здесь. Мне лишние неприятности не нужны, позволь тебе напомнить, что ты работаешь на меня и я очень щедро тебе плачу, и не хочу, чтобы ты лезла в мои дела. Надеюсь, ты это чётко понимаешь?

— Да, — ответила девушка, рассматривая ухоженные руки, — очень чётко.

Тополевич подарил девушке ещё один недоверчивый взгляд, затем подошел к винному шкафу и налил себе рюмку из одной из стоявших в шкафу бутылок.

— Я теперь даже сожалею, что слишком много позволял тебе, — сказал он, — например, вся история с пансионатом, не понимаю, зачем тебе нужно было всё так мистифицировать. — Тополевич поставил бутылку на место и закрыл шкаф. — Впрочем, это к делу не относится. Никто не знает, что ты здесь, никто тебя не видел, а те, кто видел, будут молчать. Левонова никогда тебя не идентифицирует, но она знает меня. Вот в чём проблема.

Девушка лишь коротко улыбнулась, покачала головой.

— Это не проблема, — сказала она.