Бескровная охота

Подключение к сети могло быть разным. Чаще всего подключались по оптическому и слуховому каналам. Практиковалось и полное сенсорное погружение через ладонные контакты. Ты кладешь ладони на контакт и миллионы мономолекулярных биосенсоров проникают сквозь твою кожу, находят нервные окончания и присоединяются к ним. Твоя нервная система оказывается напрямую подключена к сети. В этом случае сеть может генерировать любые иллюзии, которые ты не сможешь отличить от предметов и событий реального мира. Иллюзии могут быть приятными настолько, что вызывают наркотическую зависимость, а могут быть и неприятными и, поэтому, могут использоваться для наказаний за мелкие правонарушения. Иллюзии могут быть дидактическими – и использоваться для обучения чему-то или отучения патологических алкоголиков от бутылки. Бывали туристические иллюзии, романтические, исторические или абстрактные. Следующим уровнем подключения был инфо-молекулярный контакт. На этом уровне ты мог оставаться подключенным к сети много дней, месяцев и даже лет. Сеть сама обеспечивала тебя питанием и сама поддерживала оптимальный для твоей жизни обмен веществ. При этом ты даже переставал ходить в туалет. Как она делала это неизвестно, известно лишь, что возможности информационного влияния на материю безграничны. Накормил же Иисус кучу народу тремя хлебами. Или не тремя, а пятью. Или не он это был, а кто-то другой. В популярных библейских комиксах и мультикам по понедельникам такие детали не уточнялись, а первоисточник теперь уже никто не удосуживался читать.

После инфо-молекулярного контакта начинались уровни мягкого и жесткого влияния. Всего таких уровней было восемнадцать. На самом мягком, первом уровне, сеть совсем слабо влияла на организм: она могла излечивать болезни, в том числе и наследственные, подправлять генетическую структуру организма подключившегося, слегка омолаживать клетки половой и нервной систем, – вот, пожалуй, и все. На самом жестком уровне сеть могла сделать с вами все, что только можно представить, и гораздо больше такого, что человеческому воображению представить невозможно. Но это было вашим личным делом. Обычно случалось так, что подключившиеся на высоком уровне просто исчезали неизвестно куда, не вызывая ни паники, ни расспросов, ни внимания правоохранительных органов. Все-таки, на планете царил век свободы. Разрешалось все или почти все. Куда девались эти люди? – скорее всего, они изменялись настолько, что переставали восприниматься как человеческими органами чувств, так и человеческими приборами.

Гоша пока не погружался глубже восьмого уровня; обычно он гулял на шестом и седьмом. Последнюю неделю он занимался тем, что увеличивал прочность своих костей и связок. Практически весь кальций в его костях уже сменился на микроскопический ажурный каркас почти невесомой и абсолютно прочной ткани из нейтронных волокон. Когда его тело умрет, останутся кости, которые будут не белыми, а голубоватыми и полупрозрачными. Эти кости будут такими прочными, что их не возьмет ни пила, ни отбойный молоток, ни даже прямое попадание авиабомбы. Сейчас Гоша собирался поставить себе абсолютный нюх и предельно возможное для человека ночное зрение. Абсолютный нюх позволит ему находить нужного человека на большом расстоянии. Ночное зрение позволит ему улавливать и анализировать каждый отдельный квант света.

Кроме зрения, слуха и костей, Гоша изменил в своем организме и другие мелочи. К этому дню он провел сто две успешные биокоррекции и одну неудачную. Неудачной была попытка забраться на высокий, восьмой уровень подключения. На восьмом уровне он собирался приобрести способность дышать под водой. Но, то ли он что-то не рассчитал с этой способностью, то ли восьмой уровень был слишком сложен для неокрепшего организма, но в тот раз ему пришлось аварийно отключиться. Еще три дня после той попытки его постоянно рвало, почти выворачивало наизнанку. Он не позволил матери обратиться к врачу. На самом деле он уже давно не имел матери, как не имел друзей, привязанностей и всего прочего, так необходимого для нормального человеческого существа. На самом деле он не имел уже и ненависти к своим врагам. Враги превратились для него в математическую условность. Месть за сестру – тоже. Он поднимался по ступеням совершенства (или того, что он считал совершенством), поднимался так, как фанат-спелеолог спускается в открытую им пещеру, глубже, дальше, темнее, страшнее, колодец за колодцем, галерея за галереей, один песчаный сифон за другим, каждый новый метр погружения означает рекорд, за каждым новым пройденным рукавом появляется новый вход в неизвестное, и уже не важно, сумеешь ли ты вернуться назад, к людям, к простому солнцу и простой траве, к грозе и росе по утрам, к запаху цветов и волосам, развевающимся на ветру – ты умрешь здесь, на такой глубине, где еще не умирал никто до тебя, и твоя могила будет глубже всех. И в этом счастье.