Бесовская банда

Потом сложил и спрятал в холщовую суму цветастый платок жертвы. Рассовал по карманам какие-то безделушки и золотую цепочку. Во времена голода и разрухи в деревне стали появляться дорогие вещи, которые деревенские выменивали у городских, готовых отдать за краюху хлеба все. В избушках зазвучали патефоны. Лапти лежали на бюро красного дерева. А в загашнике у крестьян появилось то, что они раньше никогда не надеялись даже подержать в руках, – золотые изделия. Скорее всего, в те времена мешочница и выменяла эту цепочку.

Упругим шагом, легко, будто у него выросли крылья, Бекетов шагал к станции. Он понял, чем будет заниматься дальше. И еще решил, что с бродячей жизнью пора заканчивать.

Через неделю он уже присматривал угол в знакомом ему селе Нижнее Займище в семи верстах от Армавира. Хозяйка дома – пышнотелая молодая вдова – смотрела на него, потрепанного и потертого жизнью, с подозрением.

– Будет чем платить-то, оборванец? – недовольно спросила она.

– Теперь будет, – заверил он, выкладывая на стол мятые совзнаки.

Отныне он имел место жительства. И имел дело, которое должно было прокормить его.

А еще через неделю он убил возвращающегося с ярмарки крестьянина. Оходил по голове «микстурой» – тем самым инструментом из холста и камня.

Стягивая с жертвы добротный пиджак и ситцевую рубаху, Бекетов подумал, что убивать – это не просто выгодно. Это еще и приятно. Как и раньше, в процессе лишения жизни другого человека у него возникало восторженное ощущение, будто он хватанул добрый глоток спирта. И еще – он не просто убивал. Он мстил миру за свои страдания. За свою непутевую жизнь. И вообще просто мстил. За все!

И убийства пошли одно за другим…

Глава 10 1932 год

Апухтин во время доклада чувствовал себя как студент на экзамене и все время поправлял сползающий набок галстук.

В управлении личный состав одевался как бог на душу положит. Кто-то щеголял в военной и милицейской форме – в основном те, кому по должности положено быть перетянутым ремнями, стройным и с командным голосом. Другие предпочитали модные полувоенные френчи – вроде и не военная форма, но, с другой стороны, говорит о причастности к военной службе, что почетно. Оперативные уполномоченные уголовного розыска предпочитали легкую, практичную, неброскую и недорогую одежду – чтобы не выделяться в толпе, легко было преследовать нарушителя и драться. Апухтин же по своей старой прокурорской привычке ходил в истертом, но всегда аккуратно выглаженном костюме, белой рубашке и при галстуке. Привык всегда выглядеть официальным лицом. Прокурор и есть прокурор – это же не только его прозвище, но и в какой-то мере содержание его натуры.

– По краю идет серия корыстных убийств, – в самом начале доклада объявил Апухтин, стоящий перед картой Северо-Кавказского края под перекрестными взглядами троих своих руководителей. – Уже почти десять лет. Начало серии можно отнести к 1923 году. Убийство около станции Кавказская выехавшего на сезонный найм крестьянина Калмыкова. К сегодняшнему дню жертвы исчисляются десятками, если не больше.

– И этому есть достаточные подтверждения? – деловито осведомился начальник Управления РКМ Якунин.

– Считаю, подтверждений более чем достаточно. Все укладывается в единую логическую схему…

– Логическую, – кивнул начальник угрозыска Васильев с пониманием, через которое проскальзывал едкий сарказм.

– Выводы строятся на почерке преступлений и методах сокрытия следов. А также на географии. Любой душегуб повторяется из раза в раз. Если ему что-то однажды удалось, то будет так же действовать до упора, на чем они и горят. Кроме того, серийный душегуб, раз изведав человеческой крови, становится как тигр-людоед – хочет пить ее снова и снова. И даже корысть отходит на второй план. Главное – терпкий и сладкий вкус убийства, – неожиданно скатился на жестокую лирику Апухтин.

– Да это все понятно, – отмахнулся начальник угрозыска. – Ты доводы свои логические выкладывай. Послушаем… Если и не проникнемся, то хоть повеселимся.

Тут Апухтин приступил к основной части своего выступления. По нему выходило, что вдоль железных дорог, по направлениям Ростов-на-Дону, Воронеж, Краснодар, Армавир, а дальше Северная Осетия, уже десять лет бесчинствует бандитская шайка безжалостных убийц. Жертвами становятся, как правило, крестьяне, сезонные рабочие. Убивают без разбора всех – мужчин, женщин, старых и малых.

Дальше шли ссылки на конкретные нераскрытые преступления. На особенности почерка, которые позволяли связать их воедино. Все это было действительно выстроено максимально убедительно. Уж что Апухтин умел виртуозно, так это обращать внимание на мельчайшие детали и выстраивать логические цепочки. Безукоризненные. Убедительные. Из палитры с хаотической мешаниной фактов, домыслов и умозаключений он в итоге создавал живописное полотно, радующее глаз своей завершенностью.

– Ну что, товарищи, – обвел глазами коллег заместитель начальника Управления ОГПУ. – Какие будут мнения?

– А Прокурор ведь прав, – мрачно кивнул Васильев. – Проглядели мы, как рядом такая лихоманка завелась.