Беспечность волхвов. Часть 2

Морис облокотился о столик и отпил из своей чашки кофе. Дюфо взял командный тон:

— Ревиаль, чего вы расселись. Собирайтесь. Время пошло.

Морис не пошевелился и продолжил пить кофе:

— А, я никуда не еду. Я остаюсь здесь.

— Коммандант Ревиаль!

— Послушайте комиссар. Позволю себе напомнить вам. Я отставке без сохранения жалования. В настоящее время соискатель работы на пособии по безработице. Мне не зачем куда-то отсюда уезжать. И уж тем более не горю желанием становится лабораторной мышью у Бареньи. И вообще. Я чувствую ответственность перед жителями города. Они верят, что я смогу противостоять арабам, если они вдруг вернутся.

Дюфо наклонился к Морису и зловещим голосом тихо заговорил:

— Но ты же сам мне только что сказал, что не сможешь это повторить.

В голосе Мориса мелькнуло отчаяние:

— Значит, просто умру. Но не как бежавший трус, а как воин в бою.

Комиссар, тихо ругаясь про себя, покинул бар. Морис смотрел ему вслед. Он опять почувствовал одиночество. Он опять увидел картинку из своего далекого юношеского сна.

Его лодка отчаливает от низкого берега поросшего мягкой травой и стройными березками. Тишина. Почему-то не поют даже птицы. Морис садится на лодочную скамью и берет в руки весла. Пока все еще спокойно. Обычное утро, вчера он собирался на рыбалку. Он разворачивает лодку кормой к берегу, делает первый гребок. В тишине мягко плещет вода под веслами. Впереди над самой водой клочьями висит туман. Справа колышится на ряби от весел торчащий из воды тростник, от него по воде разбегаются ломаные отражения тростинок. Морис делает один гребок веслами, еще один и его лодку полностью накрывает туман. Туман загребает лодку в свои объятия. Он висит со всех сторон. Только у самого бота лодки еще можно разглядеть темную воду. Плыть куда-либо теряет смысл. А туман, казалось наблюдает, следит за ним своими водянистыми глазами.

Морис стряхнул с себя оцепенение. В баре тихо и не навязчиво струилась музыка. Слышались привычные обрывки разговора посетителей. Остатки тревожного видения ушли куда-то внутрь и притаился там, настороженно разглядывая реальность из своего укрытия глазами Ревиаля. Морис отпил кофе и положил перед собой на стол свой смартфон. В голове родился вопрос:

— А что собственно Миру известно о том, что здесь произошло? Дюфо ведь, как оказалось, полностью был не курсе произошедшего. Хотя он наверняка интересовался местными новостями.

Социальные сети и новости в браузере пестрели фотографиями и видео с выступлений желтых жилетов. О событиях в его городе не было ни слова. Морис насмешливо усмехнулся:

— Вот оказывается как. Что месье Ревиаль? Оказывается только для вас это важное происшествие, остальной мир озабочен другими проблемами. Хорошо. А у русских? У них что происходит?

Он сделал простенький запрос в браузере на русском языке:

— Новости науки.

Интернет выбросил ему кашу полу-научного бреда. Браузер пестрел именами Илона Маска, и Билла Гейтса. Морис уточнил свой запрос:

— Новости биологии.

Интернет выплеснул еще одно ведро около-научного бреда и помоев. Морис усмехнулся и поправил еще раз свой запрос:

— Новости социологии.

Тут с новостями было получше. Какой-то Темницкий и Тощенко дружно высасывали из пальца сомнительные идеи. Морис в последнем отчаянном порыве снова уточнил запрос:

— Триггерная социальность.

Из всего выброшенного интернетом Ревиаль сделал печальный вывод. Термин триггер, бывший так популярный на заре цифровых технологий успешно перекочевал в психологию и психиатрию. Морис печально хмыкнул:

— А, я как-то раньше не обращал на это обстоятельство внимание. Во всяком случае не предавал значения феномену заимствования терминов одной научной школы у другой. Интересный феномен, может при случае навести на интересные находки. Правда, уже не меня, а кого-то другого.

Морис в безразличном опустошении набрал в поисковой строке русским шрифтом:

— Сегодня вижу завтра иначе, чем вчера.

Интернет с готовностью выкинул на экран результаты поиска. Большая часть ссылок содержала в тексте слова «Юрий Кукин». Ревиаль ошарашенно попытался осмыслить происходящее. Интернет ему вбросил имя и фамилию, которые он видел впервые. Палец завершил поиски на экране смартфона. На экране выплыла картинка с явно лондонским пейзажем и послышались простые гитарные аккорды. Звонкий мужской голос запел:

— Опять тобой, дорога,

Желанья сожжены.

Нет у меня ни Бога,

Ни черта, ни жены.

Чужим остался Запад,

Восток — не мой восток.

А за спиною запах

Пылающих мостов.

Морис непроизвольно вздрогнул и шире открыл глаза. Отрывистые аккорды продолжили походно-строевой ритм, а певец бодро продолжил песню:

— Сегодня вижу завтра

Иначе, чем вчера.

Победа, как расплата,

Зависит от утрат.

Тринадцатым солдатом

Умру, и наплевать -

Я жить-то не умею,

Не то что убивать.

Повесит эполеты