Бесплодная земля

              АПРЕЛЬ, беспощадный месяц, выводит
              Сирень из мертвой земли, мешает
              Воспоминанья и страсть, тревожит
              Сонные корни весенним дождем.
              Зима дает нам тепло, покрывает
              Землю снегом забвенья, лелеет
              Каплю жизни в засохших клубнях.
              Лето напало на нас, пронесшись над Штарнбергерзее
              Внезапным ливнем; мы скрылись под колоннадой
              И вышли, уже на солнечный свет, в Хофгартен
              И выпили кофе, и целый час проболтали.
              Bin gar keine Russin, stamm' aus Litauen, echt deutschl

[3].              А когда мы в детстве ездили в гости к эрцгерцогу -
              Он мой кузен - он меня усадил на санки,
              А я испугалась. "Мари, - сказал он, - Мари,
              Держись покрепче!" И мы понеслись.
              В горах там привольно.
              По ночам я читаю, зимою езжу на юг.

              Что там за корни в земле, что за ветви растут

              Из каменистой почвы? Этого, сын человека,
              Ты не скажешь, не угадаешь, ибо узнал лишь
              Груду поверженных образов там, где солнце палит,
              А мертвое дерево тени не даст, ни сверчок утешенья,
              Ни камни сухие журчанья воды. Лишь
              Тут есть тень под этой красной скалой
              (Приди же в тень под этой красной скалой),
              И я покажу тебе нечто, отличное
              От тени твоей, что утром идет за тобою,
              И тени твоей, что вечером хочет подать тебе руку;
              Я покажу тебе ужас в пригоршне праха.

                              Frisch weht der Wind,

                              Der Heimat zu
                              Mein Irisch Kind,
                              Wo weilest du?[4]            

              "Ты преподнес мне гиацинты год назад,

              Меня прозвали гиацинтовой невестой".
              - И все же когда мы ночью вернулись из сада,
              Ты - с охапкой цветов и росой в волосах, я не мог
              Говорить, и в глазах потемнело, я был
              Ни жив ни мертв, я не знал ничего,
              Глядя в сердце света, в молчанье.
              Öd’ und leer das Meer.[5]           

              Мадам Созострис, знаменитая ясновидящая,

              Сильно простужена, тем не менее
              С коварной колодой в руках слывет
              Мудрейшей в Европе женщиной. "Вот, - говорит она,
              Вот ваша карта - утопленник, финикийский моряк.
              (Стали перлами глаза. Видите?)
              Вот Белладонна, Владычица Скал,
              Владычица обстоятельств.
              Вот человек с тремя опорами, вот Колесо,
              А вот одноглазый купец, эта карта -
              Пустая - то, что купец несет за спиной,
              От меня это скрыто. Но я не вижу
              Повешенного. Ваша смерть от воды.
              Я вижу толпы, шагающие по кругу.
              Благодарю вас. Любезнейшей миссис Эквитон
              Скажите, что я принесу гороскоп сама:
              В наши дни надо быть осторожной".

              Призрачный город,

              Толпы в буром тумане зимней зари,
              Лондонский мост на веку повидал столь многих,
              Никогда не думал, что смерть унесла столь многих.
              В воздухе выдохи, краткие, редкие,
              Каждый под ноги смотрит, спешит
              В гору и вниз по Кинг-Уильям-стрит
              Туда, где Сент-Мери Вулнот часы отбивает
              С мертвым звуком на девятом ударе.
              Там в толпе я окликнул знакомого: "Стетсон!
              Стой, ты был на моем корабле при Милах!
              Мертвый, зарытый в твоем саду год назад, -
              Пророс ли он? Процветет ли он в этом году -
              Или, может, нежданный мороз поразил его ложе?
              И да будет Пес подальше оттуда, он друг человека
              И может когтями вырыть его из земли!
              Ты, hypocrite lecteur!—mon semblable,—mon frère![6]"