Беспокойный характер

— Они теперь в лагерь уедут, а я… Я вот лежу тут, — задумчиво произнесла Валентинка. — И вовсе я не поправлюсь! И от школы отстану! — вдруг с отчаянием выкрикнула она.

— А ты любишь школу? — перебил ее Иван Петрович.

— Кто же свою школу не любит? Вы знаете… Вы знаете, как у нас хорошо! У нас такая школа, такая… И город у нас лучше всех! И Кама тоже. У нас весной…

Грачиха слушала девочку и временами вздрагивала.

— Ты пионерка? — полюбопытствовал Иван Петрович.

Валентинка с удивлением взглянула на него.

— А как же!

— Ну, тогда все в порядке, — вдруг обрадовался врач. — Обязательно поправишься. Я ведь знаю пионеров. Боевой народ, твердый. Если чего захотят, так своего добьются. С любым делом справятся.

Валентинка насторожилась, шире раскрыла глаза.

— Да, да. Ты не смотри на меня так. И ты, если захочешь, то будешь здорова!

— Как — если захочу?

Девочка недоверчиво посмотрела на Анну Ивановну. Та кивнула утвердительно головой.

— От тебя требуется только одно, чтобы ты хотела жить, учиться. Очень хотела. Это очень хорошо, что ты пионерка. Значит, ты и плакать не будешь, наберешься терпения. Будешь есть. Видела, как она глотала? — Иван Петрович кивнул в сторону притаившейся грачихи. — Мы уж тебе поможем. Да, мы твою болезнь сразу выгоним.

Анна Ивановна, тепло улыбнувшись, поднесла стакан девочке. Валентинка, слушая доктора, отпила глоток молока.

— Согласна? Как навалимся на твою болезнь все вместе — она испугается, да и сбежит!

Валентинка, поспешно допив молоко, отдала пустой стакан сестре.

К вечеру, едва с моря подуло холодком и по склонам гор расползлись лиловые тени, девочку перенесли в палату.

Ночь грачиха провела на балконе, прижавшись к витой решетке. С непривычки ей не спалось. Ныло крыло, беспокоили шорохи, доносившиеся из приоткрытой двери палаты…

Утром, едва успели открыть балконную дверь, грачиха, подпрыгивая, добралась до порожка и с любопытством заглянула в комнату. Как и вчера, возле Валентинки была Анна Ивановна. Обтерев худую руку девочки повыше локтя мягким комочком ваты, она воткнула в кожу что-то длинное, острое. Валентинка громко вскрикнула. Грачиха нахохлилась, сердито закаркала. Анна Ивановна рассмеялась, Валентинка тоже улыбнулась.

В этот день грачиха меньше дичилась и подбиралась совсем близко к раскрытой брезентовой кроватке на балконе; не шевелясь и не мигая, она следила за малейшими движениями тихо лежавшей девочки. Доктора она тоже больше уже не боялась и даже один раз долбанула клювом по носку его ботинка, когда он сидел возле Валентинки и весело о чем-то рассказывал. Только Анна Ивановна почему-то беспокоила ее. Как только высокая румяная сестра появлялась на пороге, птица прижималась плотнее к полу, распускала крылья, принимая угрожающий вид.

— Анна Ивановна, она вас почему-то боится! — сказала Валентинка.

— Ничего, моя хорошая, мы с ней помиримся, — ответила сестра, ставя на стул поднос с завтраком.

Грачихе досталось целое печенье и сладкая ягодка из компота. Валентинка покорно съела яйцо, кусочек булки, намазанный маслом, выпила стакан компоту. Правда, она морщилась, кашляла, но Анна Ивановна была терпелива и настойчива.

После завтрака, как только ушла сестра, грачиха, почистив клюв, вновь принялась рассматривать девочку.

— Что же ты все так смотришь на меня? — спросила Валентинка. — Как тебя зовут? Почему ты молчишь? Давай поговорим. Видишь, какие книги принесла мне Анна Ивановна. — Девочка открыла книжку и показала птице яркую картинку.

Грачиха молчала и не спускала с Валентинки круглых неподвижных глаз, похожих на блестящие бусинки.

— Вот ты какая молчунья! Даже не хочешь сказать свое имя. Я тебя буду звать Варей. Ладно?

Птица сидела неподвижно.

— Мы ведь обе больные. У тебя крыло, а у меня вот кашель. — Валентинка приложила руку к груди. — Слышишь, как хрипит? Дышать трудно. Ноги не ходят, и голова кружится, — жаловалась она. — Но ты не думай, пожалуйста. Я непременно поправлюсь! И ты тоже. Слышала, что сказал доктор? Нужно только захотеть. Я опять учиться буду, а ты следующей весной полетишь домой. Мы справимся! Мы ведь с тобой сильные!

Внизу послышались ребячьи голоса, быстрый топот ног, громкий смех и говор. Валентинка умолкла, повернула голову, прислушалась.

— Купаться побежали. Счастливые… — почти шопотом проговорила она и еще тише добавила: — И я тоже скоро буду так бегать. Обязательно.

Грачиха попрежнему молчала.

* * *

С утра лил упорный надоедливый дождь. На балкон невозможно было выйти. Привалившись спиной к подушке и опустив руки, печально следила Валентинка за тем, как большие капли скользили по стеклу окна. На одеяле возле нее лежал недошитый платочек и моток цветных ниток.

За последние дни южное солнце успело позолотить лицо и руки девочки. Щеки округлились, порозовели. Каждый день Варя видела, как Валентинка пила какую-то жидкость из пузырька, глотала белые таблетки, похожие на маленькие лепешечки. Как-то одна из них упала и Варя ее попробовала. Она оказалась невкусной, горькой.

Сегодня Валентинка почему-то хмурилась, кашляла больше обычного, часто вытирала слезы, катившиеся по щекам.