Беспокойный характер

Но самое худшее пришло после. Первые дни, пока я смачивала волосы водой, они, плотно прилегая друг к другу, лежали покорно. Но как только мама увидела, что я поливаю голову прямо из-под крана по нескольку раз в день, она категорически это запретила… Вот тогда-то мне с ними не стало никакого сладу! Словно перессорившись между собой, волосы вдруг начали топорщиться в разные стороны, закручиваться в кольца у висков, а на макушке вставать дыбом.

— Не голова, а шалаш соломенный! — сержусь я, разглядывая себя в зеркало.

— Что же ты их так дерешь? — возмущается Валя, подходя ко мне сзади. Она берет из моих рук гребень и очень тихо начинает расчесывать вихры на моем затылке. Под ее ласковыми пальцами волосы послушно ложатся ровными рядами, находят свое место.

— Ну, вот и все, — облегченно вздыхаю я, с благодарностью глядя на сестру.

— Нет, еще не все, — возражает Валя. — Почему ты опять без воротничка? — Оглянувшись, она тянет меня за собой.

В ванной комнате душно и полутемно. Смутно белеет большая, похожая на лодку раковина, гремит таз, попавшийся под ноги.

— Тише! — шепчет Валя, прикрывая за собой дверь. — Давай поговорим по душам.

Я знаю этот разговор «по душам» и с беспокойством смотрю на дверь, за которой слышится веселый голос мамы.

— Ты долго так себя будешь вести? — начинает Валя. В полутьме ее черные глаза блестят, делаются большими, круглыми. Я, опустив голову, уныло молчу.

— Ведь тебе через месяц будет тринадцать лет.

— Ну и что же? Ты мне обязательно что-нибудь подаришь, — хитрю я.

Но Валю не проведешь.

— Ты почему вчера свои мелочи не постирала? Думаешь, мама будет с твоими платочками, воротничками да чулками возиться? У нее и так работы по горло. Ты только поразмысли! Она целый день на работе, потом ходит на рынок, готовит обед, шьет, и ей некогда отдохнуть. А тут еще ты со своими мелочами…

Рассерженная Валя выгребает из корзины мои воротнички, нарукавнички, чулки.

— Я вон вчера даже маме блузку выстирала! И сколько белья перегладила!

Я чувствую всю правоту ее слов и виновато наклоняю голову.

— Сегодня все сделаю. Вчера было некогда.

Лучше бы я молчала! Валя придвигается ко мне вплотную и заглядывает мне прямо в глаза.

— Некогда? Опять какой-нибудь чепухой зачитывалась? И где ты только берешь такие книги! Наверно, у Муськи! — Валя на миг замолкает, а потом опять начинает кипятиться. Теперь, конечно, уже виновата Муська. — Ты что с нее пример берешь? У нее мама не работает, есть бабушка. Муське только и дело что по кино бегать да глупые книги читать.

Я вздыхаю. В душе я завидую Муське. Хорошо ей: можно читать что вздумается и когда вздумается, ходить каждый день в кино, есть сколько угодно мороженого. У нее нет старшей сестры, которая бы следила за каждым ее шагом. А тут — попробуй! Больше одной порции мороженого Валя никогда не разрешает съесть: боится, что я простужусь. Следит за тем, какие я читаю книги. Я невольно улыбаюсь, представляя на своем месте толстенькую смешливую Муську. Имей она такую сестру, наверно, быстро отучилась бы списывать домашние задания и ждать подсказки, стоя у доски. Валя быстро приучила бы ее к порядку!

— Ты думаешь, это хорошо? — продолжает горячиться Валя. — Если будешь так себя вести, даю честное пионерское — всё на сборе расскажу! Я не хочу, чтобы у меня сестра такой выросла!

— Какой — такой? — обижаюсь я.

— Лодырем и эгоисткой, — отрезает Валя.

Наконец, перечислив все мои грехи и взяв с меня обещание исправиться, Валя выпускает меня из ванной комнаты.

— Вы о чем там шептались? — мама подозрительно смотрит на мое вспотевшее лицо.

— Так, — неопределенно отвечаю я, пробуя улыбаться.

Валя примирительно смеется и лукаво подмигивает мне. Потом она достает из коробочки накрахмаленный до хруста воротничок и ласково говорит:

— Пришей мой. И не ходи, пожалуйста, растрепой.

Я уже не сержусь. На душе становится тепло и хорошо. Пожалуй, даже не плохо иметь старшую сестру. Отругает и пожалеет…

В прихожей нетерпеливо захлебывается звонок. Слышится заливистый смех, гремит упавшее с сундучка ведро. Потирая ушибленную коленку и морщась не то от смёха, не то от боли, в комнату вбегает Муська. Она сбрасывает на стул красную вязаную шапочку и расшитые цветными нитками варежки.

— Ой, Ленка, что я тебе расскажу!

Обдав меня приятным холодком и свежестью, Муська начинает что-то быстро шептать мне на ухо. Ее черные жесткие волосы, заплетенные в тонкие косицы, щекочут мою щеку. Я не разбираю ни одного слова, но громко хохочу.

— Нет, ты послушай!

Круглое разгоревшееся лицо подруги дрожит от смеха. Вдруг Муська, что-то вспомнив, приседает и охает:

— Совсем забыла! Девочки велели сказать, чтобы вы обе скорее собирались. Они ждут во дворе.

— Что же ты молчишь? — напускается на нее Валя. — Лена! Собирайся быстрее. Не забудь деньги.