Бесполезная классика. Почему художественная литература лучше учебников по управлению

Мы очень любим немедленный результат и очевидную пользу. С этой точки зрения поэзия — вещь бессмысленная совершенно. Набор красивых, а иногда и не очень, слов — не более. Зачем нужны стихи? В чем их смысл? Где, извините, работа? Прозаические произведения можно уважать как минимум за вложенный в них труд — очевидно же, что нужно изрядно потрудиться, чтобы написать рассказ, повесть, не говоря уж о романе. Проза — это нечто ощутимое на физическом уровне — книга вызывает уважение уже своим объемом и весом. А какой прок в нескольких рифмованных строчках? Чем они могут быть полезны, помимо того, что их можно выразительно прочитать на корпоративе, посвященном 8 Марта? В чем их ценность?

А она есть. Более того, ключевые показатели эффективности поэзии — пресловутый KPI — могут просто зашкаливать. Разбирать и объяснять стихи — дело неблагодарное и даже во многом противоестественное, но все же рискнем подойти к ним максимально прагматично. В этой главе мы попробуем доказать, что иное стихотворение может быть намного полезнее и эффективнее, чем горы бизнес-литературы или, например, трехдневная стратегическая сессия с участием именитого бизнес-гуру за многие сотни тысяч рублей.

Пушкин и организм

Все гуру бизнеса и психологии твердят: чтобы принять неожиданное и правильное решение, придумать нечто совершенно новое, прорывное, выйти из кризиса и попасть на следующий уровень — нужно отрешиться от суеты и отложить «житейское попечение». Звучит чрезвычайно просто, но каждый знает, что сделать это куда сложнее, чем сформулировать. Судя по тому, сколько нового создал Александр Пушкин, он секретом этой практики владел в совершенстве. Потому что даже гению нужны определенные навыки, чтобы свою гениальность реализовать. И мы осмелимся заявить, что этим секретом великий русский поэт, в частности, делится в одном из самых известных своих произведений «Осень». Все знают его по строкам «Унылая пора, очей очарованье». Это довольно большое стихотворение, и мы приводим его полностью в конце главы.

На первый взгляд, это произведение лишь о том, за что Пушкин любит осень. Поэт написал гимн любимому времени года, и что? Но давайте копнем чуть глубже. Для начала это отличный пример того, как человек изучил себя и то, как на него влияет тот или иной сезон. Принимает это как данность и учитывает в своих планах.

Пушкин рассказывает сугубо о своих ощущениях, без оглядки на общепринятые представления о том, что хорошо, а что плохо. «Дни поздней осени бранят обыкновенно». Но лично ему нравится осень — «теперь моя пора» — и точка. Весной он болен — «Кровь бродит; чувства, ум тоскою стеснены», а летом «комары да мухи». Зимой неплохо, но «полгода снег да снег». Человек разобрался в своих отношениях с природой и теперь учитывает это, понимая, каким образом на нем сказывается время года. А осень влияет на него благотворно, об этом говорит его организм, к которому поэт внимательно прислушивается. Многие ли из нас умеют это делать?

И с каждой осенью я расцветаю вновь;
Здоровью моему полезен русской холод;
К привычкам бытия вновь чувствую любовь:
Чредой слетает сон, чредой находит голод;
Легко и радостно играет в сердце кровь,
Желания кипят — я снова счастлив, молод,
Я снова жизни полн — таков мой организм
(Извольте мне простить ненужный прозаизм).

Это стихотворение про связь с миром. Про то, что есть время мучиться от жары, страдать от вони, грязи и брожения в крови, наслаждаться тревогами зимних праздников и поездками с подругой и есть время творить, когда «легко и радостно играет в сердце кровь, желания кипят». Пришла осень, которая умиротворяет и вдохновляет его. Но это не все, что нужно для достижения необходимого состояния. Для начала поэт совершает физические упражнения:

Ведут ко мне коня; в раздолии открытом,
Махая гривою, он всадника несет,
И звонко под его блистающим копытом
Звенит промерзлый дол и трескается лед.

Затем предается уединению, что сродни медитации:

Но гаснет краткий день, и в камельке забытом
Огонь опять горит — то яркий свет лиет,
То тлеет медленно — а я пред ним читаю
Иль думы долгие в душе моей питаю.

И вдруг начинает творить: