Беспощадная бойня Восточного фронта

Так мы и жили, соседствуя со смертью. Но не гибель пугала нас, а ее ожидание. Неотвратимость смерти внушала нам ужас. Она не имела своего за­вершения и не оставляла нас в течение нескольких лет. Она управляла тайными стремлениями нашей души, пробуждала то ангелов, то злых духов. Она наполняла нас, выжимала по капле крови, но и по­зволяла смиряться с нуждой. Таким образом, это чувство росло внутри нас как здоровое дерево.

Оно то оставалось слабым, как тень, то приво­дило к отчаянию, то возбуждало необычайную жаж­ду жизни, и возможность гибели падала как спелый плод.

Человек, побывавший в далеких краях, стано­вился на якорь в подземном царстве, и постоянная готовность к смерти оказалась для него счастьем. Там смерть воспринималась как свет, идущий отку­да-то из самого себя. Она не могла разрушить ду­ховный мир.

Однако при ее приближении все существующее обновилось. Золото стало ненужным, а каждый ку­сок хлеба представлял огромную ценность. В книгах удавалось найти более глубокий смысл, романы за­вершались теперь иначе. Только нечто существен­ное имело смысл. Таким образом, смерть обновля­ла наши души, делала нас лучше, чем мы были раньше.

Однако березовые кресты продолжали запол­нять зимние поля России.

Призрачная роща

В песочных часах медленно перетекал песок, а каждая его песчинка покоилась в руках Бога. Но мы не чувствовали этого.

Мы встречали Новый год в роще сказок, пили бренди и вели беседы далеко за полночь. Снаружи раздавались выстрелы из всех видов оружия и в воздух летели огненные ракеты33: 1943! Затем сле­довала пьяная поездка на санях. Днем мы отсыпа­лись. Но при взгляде на обглоданные деревья, пе­реломанные кусты, которые уже были не в состоя­нии покрыться зеленью, на все эти обломки былой красоты нас охватывало такое чувство, как будто бы мы оказались в какой-то призрачной, нереальной жизни, которая управляла нами. Эту рощу действи­тельно можно было назвать призрачной.

Впрочем, она светилась от вражеского огня. Снаряды не прекращали разрываться в наших око­пах, и мы так же сгибались от них, как и деревья. Война лишила нас одеяний из иголок и листьев. Внутри все было порвано. Нам досталось так же, как и кустарнику после битвы. Мы не могли больше ду­мать ни о чем: выстрел, попадание, черный снег, кровь и смерть. Черный снег стал для нас символом опустошения, которое война привнесла в наши мо­лодые души. Только иней страшной опасности и свежий снег молчания заживляли эти раны, до тех пор пока мороз не ликвидировал последние остатки нашего существования и от нас не оставались даже тени нашей прежней жизни.

Мы хотели забыть прошлое, но и не умели его похоронить. И снова и снова копались в воспомина­ниях, и все еще несли прошлое в своих мечтах.

Мороз постоянно крепчал, как будто ледяной ветер дул откуда-то со звезд. Бледная луна светила все ярче из-под облаков. Наши руки и ноги про­мерзли окончательно. Мы страдали от мании пре­следования и от ежедневного прощания с жизнью. Жили в ожидании смерти, учились ненавидеть вре­мя и проклинать войну. Однако внутри нас остава­лось что-то такое, что позволяло, несмотря на все жертвы, не предаваться отчаянию и не уходить из своих окопов.

Обычно такое чувство возникало после боя. Мы пытались оценить все нами испытанное и придать ему определенный смысл и значение. Но правда жизни отрезвляла нас, и мы возвращались в реаль­ный мир. Умом мы это понимали и все же пытались бороться против этой жуткой реальности, однако не находили никаких причин для того, чтобы снова об­манывать себя. Беспощадная война вторгалась в наши души и не позволяла предаваться иллюзиям.

Снег шел непрерывно. Ночью наступала тиши­на, как будто бы все происходившее днем было только сном. Если мы сохраняли еще в своих серд­цах любовь к людям, то лишь благодаря вере в Бога. Тогда мы снова верили в лучший мир, который воз­никнет, и враг больше не появится с нейтральной полосы. Мы закрывали глаза, и перед нами встава­ли картины нашей родины, погружаясь, как пилиг­римы, в золотой блеск вновь открытой земли.

Солдатские мечты должны были быть связаны с прожитой жизнью. А мы прибыли на фронт с пусты­ми руками, словно раньше с нами ничего не проис­ходило.

Мы о многом спрашивали себя и размышляли.

Мы не жили в какое-то особенное время, в кото­ром происходили гигантские события. Как части бу­шевавшего урагана, мы проходили через потрясе­ния и катастрофы, печалились о закате запада и о себе самих. Мы переживали общую трагедию: это был триумф техники, подавившей человека, и про­изводство массового количества взрывчатых ве­ществ, а также стали, что приводило к строитель­ству многочисленных заводов и фабрик. Не прихо­дилось отрицать чрезмерного напряжения с этой целью всех сил на планете. Однако не власть и не механизмы определяли успех на войне, а сила духа народа.