Беспощадная психиатрия. Шокирующие методы лечения XIX века

Хотя у евгеники всегда был довольно заметный социал-дарвинистский аромат, фактически ее приветствовали политики, весьма далекие от социал-дарвинизма. Евгеника неплохо сочеталась с политической философией американского прогрессивизма. Для прогрессивизма характерна вера в то, что научная экспертиза и качественный менеджмент государственных чиновников способны решать общественные проблемы лучше, чем бизнес, благотворительные организации или частные лица.

Отвергая социал-дарвинизм с его высокомерным и бесчеловечным отношением к «неприспособленным», прогрессивизм обеспечивал евгеническое движение более глубоким и более крепким фундаментом. Одна из главных концептуальных опор для социальной инженерии во всех ее разновидностях — от демократического социализма до нацистского палачества — это представление о некоем уровне компетенции, достигнув который люди получают право решать, что хорошо, а что плохо для других людей. Уильям Макким, размышляя о том, кого конкретно следует убивать во имя прогресса, пишет: «Для приведения изложенных здесь принципов в форму, пригодную для практического применения, ни один человек не компетентен; но я полагаю, что задача эта не слишком тяжела для совокупной мудрости общества»[276].

Как будто «совокупная мудрость общества» будет формулироваться не людьми, а какой-то безличной сущностью. Сам Макким, как и все социальные инженеры, в собственной компетенции вряд ли сомневался, иначе не стал бы составлять перечень тех, кому лучше не жить: «Ясно, что такое решение требуется применить ко всем идиотам; в гораздо большем масштабе к дебилам, особенно к тем, кто, будучи разумным, демонстрирует верные признаки моральной дебильности. Потребовалось бы уничтожить большинство эпилептиков <…> Часто закоренелые пьяницы бывают эпилептиками: жертв этого сочетания порока и вырождения нужно немедленно уничтожать. Иногда, и довольно часто, пьяница является слабоумным, и связано ли его психическое состояние с врожденным или приобретенным алкогольным слабоумием, очевидным решением будет быстрое устранение его из жизни»[277].

И наконец о методе: «Безболезненное прекращение этих жизней не вызвало бы никаких практических затруднений: в углекислом газе мы имеем вещество, которое мгновенно удовлетворит эту потребность»[278].

16.0 Послесловие

В оформлении сцены, на которой происходили описанные в книге события, преобладающие цвета заимствованы из палитры эпохи Просвещения. Разумность как метафизический принцип должна была снарядить алиенистов эффективными, надежно действующими лечебными средствами. От применения силы разума ожидались не только совершенные законы и общественные порядки, но и улучшение медицины. Новое поколение алиенистов Европы разделяло тот же оптимизм, который вдохновлял медиков первой половины XIX в., начавших закладку фундамента современной научной медицины. Врачи принялись за работу с уверенностью в том, что мощь рационального метода способна победить даже те загадочные состояния, которые наблюдались у пациентов психиатрических лечебниц.

Сюжеты из истории этой работы, надо честно признаться, отбирались для этой книги пристрастно и с уклоном в сторону наиболее гротескных и, с современной точки зрения, нелепых примеров незрелости научной теории и клинической практики.

В крайностях и странностях, быть может, ярче проявляются типичные черты времени. Одним из типичных занятий алиенистов XIX в. был поиск материального субстрата психической болезни в разных частях тела — начиная с половой системы, заканчивая зубами и пищеварительным трактом.

Несоответствие масштаба целей уровню возможностей подталкивало врачей на альтернативные пути, например, к метафизическим обобщениям, по направлению к литературно-философским изысканиям в сфере изучения «бессознательного». В США, стране, ставшей научным лидером человечества в XX в., произошел именно такой перекос в пользу психоанализа, длительное время доминировавшего в американской медицинской психологии.