Беспозвоночные в мифологии, фольклоре и искусстве

*** А вот еще одна своеобразная китайская мифологема. В древние времена у жены князя Гаосинь-вана в течение трех лет сильно болело ухо. Потом из уха вылез червяк, похожий на гусеницу тутового шелкопряда, и боль в ухе сразу прекратилась. Княгиня посадила червя в тыкву-горлянку и накрыла блюдом. Через некоторое время червяк превратился в... (читатель, наверное, думает, что в бабочку, но это не так). Он превратился в собаку с красивой блестящей узорчатой шерстью. Собака всем понравилась, ее оставили во дворце князя и дали ей имя Паньгу (что значит "блюдотыква").

В это время Гаосинь-ван воевал с князем Фан-ваном и однажды во всеуслышание сказал, что выдаст свою дочь замуж за того, кто принесет ему голову Фан-вана. Услышав это, Паньгу убежал из дворца, а через несколько дней явился, держа в зубах голову Фан-вана. Так возникла проблема — неужели придется отдать княжну в жены псу? Но Паньгу вдруг заговорил человеческим голосом и сказал, что если его посадят на семь дней и семь ночей под золотой колокол, он превратится в человека. Так и сделали, но на шестой день княжна из опасения, что пес умрет от голода, приподняла край колокола. За это время превращение Паньгу почти завершилось, но голова у него осталась собачьей. И пришлось княжне выйти замуж за своего собакоголового жениха. Но жили они впоследствии счастлив, если не считать того, что все их потомки мужского пола имели песьи головы.

*** Гусеница играет важную роль также в упомянутом выше микронезийском космогоническом мифе; утомленная своими трудами она погибает, но ее пот превращается в море, а сама она в - в солнце. Однако понять, что общего между гусеницей и солнцем, нашему скудному европейскому воображению очень трудно; было бы более правдоподобно ее превращение в землю.

*** Когда Алиса попала в Страну Чудес (см. Кэрролл, 1960), она встретила там гусеницу, которая сидела на мухоморе и курила кальян (рис. 35). Алиса пожаловалась, что после того, как она попала в эту страну, она несколько раз становилась то слишком маленькой, то слишком большой. "Менять свой рост так часто в течение одного дня чрезвычайно неудобно!

Неправда! - сказала Гусеница.

Ну, может быть, вы пока еще не находите этого, - возразила Алиса, - но когда вы превратитесь в куколку - что, знаете ли, рано или поздно должно произойти, - а потом в бабочку, я смею думать, у вас немного закружится голова, не так ли?

Ничуть! - сказала Гусеница" (с. 41).

Но после этой, довольно бестолковой беседы Алиса все- таки узнала, как можно по желанию увеличивать и уменьшать свой рост: если отломить и съесть кусочек шляпки мухомора с одного бока, то вы начнете расти, а если с другого - уменьшаться. Но этот рецепт, конечно, оправдывается только в Стране Чудес.

*** Гусениц часто называют просто червями. Врач М.М. Тереховский в 1796 г опубликовал поэму "Польза, которую растения смертным приносят". В ней есть строки, посвящены Достоинствам шелковых тканей, и замечание:

Конечно! Но червей тех, кои шелк прядут,

Питает листьями своими токмо Тут

(см. Павловский, 1958, с. 81).

*** Близка по смыслу караимская поговорка:

Лист шелковицы терпением в шелк превращается (очевидно, под терпением подразумевается "работа" шелковичного червя и уход за ним).

*** В названии трех басен И. А. Крылова присутствует червяк, но в двух из них речь идет, несомненно, о гусеницах.

Басня "Сокол и Червяк" начинается так:

В вершине дерева за ветку уцепясь,

Червяк на ней качался.

В басне "Мальчик и Червяк" описан червяк (очевидно, тоже гусеница), который жил в саду, " не трогая плодов, листочки лишь глодал". Но по просьбе мальчика он залез на дерево и подточил черешок у висевшего слишком высоко яблока. А когда яблоко упало, неблагодарный мальчишка съел его, не поделившись с червяком, а самого червяка раздавил.

*** Козьма Прутков тоже посвятил червю (тоже явно не земляному, т.е. гусенице) басню "Червяк и Попадья":

Однажды к Попадье заполз Червяк за шею,

И вот его достать велит она лакею.

Слуга стал шарить Попадью...

— Но что ты делаешь?! — Я червяка ловлю. - Ах, если уж заполз к тебе червяк за шею,

Сама его дави, и не давай лакею! [15]