Бесправная

От пошлой фразочки я едва не задохнулась, выгнувшись, острая вспышка смущения и возбуждения опалила изнутри, и в ней сгорели последние остатки сопротивления. В конце концов, правда, это всего лишь секс. И я, чёрт возьми, хотя бы от него получу удовольствие, пусть и не по собственному желанию сижу тут! Маленькая награда за покорность… Приятель Глеба между тем стянул со второй груди кружево, обнажив полушарие, и горячие губы накрыли тугую вершинку, резко втянули, а зубы чувствительно прижали. Боль пополам с удовольствием заставила судорожно вздохнуть, захлебнувшись воздухом. А Самойский присоединился, завладев напряжённым соском, посасывая его прямо через кружево, дразня языком и игриво покусывая, оттягивая. М-мать… Хмельная волна возбуждения ударила в голову, напрочь сметя все преграды, и я послушно выгибалась в руках мужчин, подставляясь под их губы, шире разводя ноги и двигая бёдрами.

Их пальцы скользили по разгорячённому местечку, раздвигали влажные складки, открывая меня ещё больше, проникали внутрь, глубоко, сильно, заставляя постанывать в такт и мысленно умолять не останавливаться. Хотелось, чтобы они довели начатое до конца, а не ограничились подготовкой меня для себя… До дрожи хотелось кончить самой, без них, а эти двое пусть довольствуются малым, трахнут по-быстрому и оставят в покое. Ощущения слились в яркий калейдоскоп, тело сотрясалось от волн удовольствия, горячих вспышек, осыпавших при каждом прикосновении внизу или к груди. Я даже не заметила, в какой момент поставила одну ногу на край дивана, сбросив туфлю, делая себя ещё более доступной… Уже везде. Сознание поплыло, кости плавились, и от нестерпимо острого, на грани, удовольствия щипало глаза. Гос-споди, вот только плакать от оргазма ещё не хватало. Обрывок ехидной мысли немного отрезвил, я вынырнула из мутного марева эйфории и со всхлипом втянула воздух, когда палец Глеба в очередной раз мягко нажал на горячо пульсировавший клитор.

— Оч-чень хор-рошо, Лилечка, — жарко выдохнул Самойский, оставив в покое мою грудь, и я чуть не хныкнула от разочарования, изогнувшись и выставив раздразненную вершинку, провокационно натянувшую влажное кружево. — Мне нравится, когда ты такая… Готовая…

Его палец нырнул в жаркую глубину, заставив мышцы сжаться, втянуть посторонний предмет дальше. Я настолько увлеклась переживаниями, погрузившими тело в вязкую истому, что почти забыла о втором мужчине и его шаловливых ручках. Точнее, об одной, которая добралась до другого местечка, представлявшего для гостя Глеба больше интереса. И когда вдруг ощутила настойчивое вторжение в упругое колечко, охнула в голос, широко распахнув невидящие глаза. Дёрнулась от неожиданности, по инерции попытавшись избежать непривычной ласки, но меня, конечно, удержали.

— Ш-ш, — палец медленно продвигался дальше, добавляя перца в эмоции, и я запуталась окончательно, потерявшись в ощущениях, не понимая, чего хочу больше: продолжения или всё-таки, чтобы попку оставили в покое.

А Глеб продолжал дразнить и ласкать там, где всё уже было откровенно мокрым, тело трясло от шквала возбуждения, захватившего с головой.

— Такая узенькая, тугая, — словно сквозь вату донёсся сиплый голос любителя нестандартного секса, и к первому присоединился второй палец, растягивая, равномерно двигаясь и заставляя мышцы потихоньку расслабляться, подстраиваться.

Я сходила с ума от того, что со мной делали, приученное к ласкам тело превратилось в податливый воск, жаждая удовлетворения разбуженного желания. Любым способом. И плевать, что потом наступит опустошение, привычное отвращение к себе и желание содрать кожу. Свою порцию наслаждения я получу, хотя бы физического. Словно услышав мои лихорадочные размышления, Глеб прижался к моим губам в жадном поцелуе, язык проник в мой рот, повторяя движения внизу. Я глухо застонала, захлебнувшись острым приступом наслаждения, и аж приподнялась навстречу ласкам, напряжённая и дрожащая от предвкушения. Ну же, ещё чуть-чуть буквально пара прикосновений, и потом делайте со мной, что хотите…

Твою. Мать!!! Рука Самойского исчезла, оставив меня в шаге от освобождения, и он отстранился, тяжело дыша. Между ног всё пылало, низ живота скручивали болезненные спазмы неудовлетворённой страсти, но я не успела выдать себя позорными просьбами. Второй мужчина тоже убрал пальцы, и тут же меня обхватили вокруг талии и развернули — Глеб усадил к себе на колени, ухитрившись в рекордное время расстегнуть брюки и даже спустить их, чтобы не мешали.

— Иди ко мне, детка, — хрипнул он и многообещающе ухмыльнулся, сверля тяжёлым взглядом.

Распахнул края блузки, провёл ладонями вдоль тела и сжал талию, потом медленно оглядел и рывком придвинул ближе. Я резко вздохнула, едва не упав и вцепившись в плечи Самойского, тело мелко дрожало, а губы пересохли. Реальность на время растворилась, оставив мне только инстинкты, что радовало. Осознание, как всегда, придёт позже…