Бесправная

Эстафету перехватил Глеб, вцепившись в мои ягодицы и яростно насаживая на себя, и я могла уже лишь всхлипывать, ловя остатки удовольствия. Самойский зашипел, напрягшись последний раз, и я обмякла, тяжело дыша и чувствуя, как по телу разливается слабость. С ней пришло привычное опустошение и отстранённая усталость, в которой растворились последние отголоски эйфории.

— Молодец, детка, — довольно произнёс Глеб, погладив по спине, и пришлось стиснуть зубы, чтобы не ляпнуть что-нибудь язвительное в ответ. — Одевайся и иди к себе, я скоро подойду. Кое-что обсудим.

Я вздрогнула и отстранилась, отводя глаза. Слова Самойского отозвались смутным беспокойством внутри — что ещё он придумал?! Но переспрашивать не стала, желая как можно скорее уйти отсюда, подальше от взглядов мужиков. Одевалась, стоя к ним спиной, и остро ощущая, как они разглядывают меня. Козлы похотливые, оба. Скрипнула зубами, неожиданно обуял такой сильный приступ злобы и ненависти, что едва сдержалась, выходя из переговорной и не хлопнув дверью. Мысль признаться во всём Алексею, и пусть он дальше разбирается со своим замом, с каждым мгновением казалась всё привлекательнее. У него уж точно больше возможностей наказать Глеба, чем у меня… Только захочет ли Каменев влезать во всё это, ты подумала? Я замедлила шаг, подходя к приёмной, вспышка эмоций потухла, и вернулась способность трезво мыслить.

Правда, какой резон Алексею принимать близко к сердцу проблемы обычной скромной секретарши? Они же не мешают работать, так зачем? Я опустилась в кресло, устало вздохнув, и прикрыла глаза, прикусив губу. Если бы можно было обеспечить безопасность Ане, если бы у меня имелась такая возможность! Не сдержала горького смешка: и что тогда, Лиля? Заехала бы Самойскому по яйцам, когда в следующий раз полез к тебе? Уехала сама? Ага, так тебя и выпустили из города. Чтобы отвлечься от грустных мыслей, включила компьютер и занялась работой — поручения Каменев оставил на почте. Однако погрузиться в дела не успела, вернулся Глеб.

— Зайди, — бросил он, проходя мимо, и скрылся в кабинете.

Ох. Беспокойство переросло в тревогу, вернулось напряжение. Я молча встала и зашла за ним, бросив на Самойского настороженный взгляд.

— Садись, — кивнул Глеб на стул, и я приблизилась, пристроилась на краешке стула. — Значит, так, — он одарил меня пристальным взглядом, повертел карандаш в руке, и серьёзная физиономия мне очень не понравилась. — Твоя задача на следующей неделе — соблазнить Каменева. Я дам скрытую камеру, установишь её в его кабинете, лучше где-нибудь на столе, чтобы был хороший обзор. И желательно, чтобы было понятно, что ты не особо хочешь, а он тебя заставляет, — Глеб снова сделал паузу, пока я осознавала только что услышанное. — У тебя есть время до понедельника, подумать, как это провернуть. Я пока приготовлю необходимое. Ты всё поняла, Лиля?

С трудом, если честно. Он что, хочет потом так же шантажировать записью Каменева?! Господи, дурость какая, ну занялся сексом с секретаршей на рабочем месте, вряд ли Алексея испугает, что кто-то узнает об этом. Хотя, может, я что-то не знаю о Каменеве? Например, вдруг он женат? Кольца я не видела, но сейчас это не показатель, не все мужчины носят обручалки в обычной жизни. Ну и, ко всему прочему, ужасно не хотелось подставлять директора, вот прямо аж живот скручивало, так не хотелось. Но кто меня спрашивать будет?

— Глеб, нафига? — вырвалось у меня — я возмутительно наплевала на этикет и вежливость, нас же всё равно никто не видел и не слышал сейчас. — Вдруг у него жена и я вообще не в его вкусе? — торопливо добавила, видя, как нехорошо сузились глаза Самойского.

Он вздёрнул бровь, нарочито медленно оглядел меня и лениво усмехнулся.

— Детка, ты со мной споришь? — вкрадчиво произнёс он. — Мне лучше знать, нафига. Жены у него нет, я проверил, так что расслабься. И я видел, как он смотрел на тебя, так что не переживай. Ты вполне в его вкусе. Ещё вопросы, Лиля? — жёстко спросил он, продолжая всё так же улыбаться.

Чёрт. Да не буду я этого делать. Это уже переходит все границы. Я сглотнула пересохшим горлом, судорожно стиснув пальцы.

— Глеб, это низко, — тихо произнесла, упорно не желая соглашаться на свой страх и риск, и одновременно с тоской понимая, что придётся подчиниться. — Не трогай ты его, не вмешивай в свои грязные игры! — сказала и осеклась, увидев, как полыхнули глаза Самойского.

Он резко подался вперёд, так, что я аж отпрянула от неожиданности, и его гаденькая ухмылочка стала шире.

— Что я слышу? Лилечке понравился наш новый директор? — мурлыкнул Глеб, и я похолодела, поняв, что, кажется, зря возникать начала. — А может, мне тогда Аню попросить сделать это, если тебе совесть не позволяет, м-м, детка? Или нет, давай лучше возьмём её в следующий раз в клуб, и я даже разрешу ей выбрать, кто первый её трахнет, — продолжил вслух размышлять Самойский, а мне стало плохо от услышанного.