Бесправная

Пульс слегка участился, и дыхание на мгновение сбилось, а услышав о переговорной, я с усилием прогнала назойливые картинки. В горле встал горький ком, едва память подкинула пережитые там минуты.

— Хорошо, Алексей Николаевич, — кивнула тем не менее я и ответила спокойным — надеюсь — голосом.

— Захватите блокнот, я хочу, чтобы вы тоже присутствовали и сделали потом протокол, — добавил Каменев.

Ох. Чёрт. Не думать, не думать об этом. Мы же за столом будем сидеть! Я сделала рассылку по внутренней почте, потом перезвонила, убедившись, что информация дошла до всех нужных людей, прихватила блокнот с ручкой и поспешила наверх, сосредоточившись на деле. Проверить канцелярию, на всякий случай приготовить запасные блокноты — наверняка ведь кто-то забудет, уверена, поставить бутылки с водой. В общем, всё как обычно. Привычные действия помогали отвлечься, и я упорно не смотрела в сторону дивана в углу переговорной, хотя щёки пылали от прилившей крови и острых приступов стыда.

Спасло появление Алексея и остальных, кого он пригласил на совещание. В том числе и Глеба… Но я взяла себя в руки, нацепила на лицо непроницаемое выражение и устроилась за столом, положив перед собой блокнот с ручкой. Рабочий день продолжается, а всякие сволочи могут сидеть и молчать в тряпочку, потому что уже не главные здесь. Я поймала себя на том, что внутри зрела уверенность: всё хорошо будет, несмотря даже на новый приказ Самойского. Выход найдётся. И не последнюю роль в этой уверенности играл спокойный, негромкий голос Алексея, и его лицо, от которого мне было сложно отвести взгляд. Мысль, что надо ему всё рассказать, крепко засела в голове и категорически не желала вылезать оттуда, хотя думать о возможной реакции на моё признание было страшно, аж живот подводило. Но зато совесть моя будет чиста, и… возможно, я избавлюсь наконец от власти Самойского.

Дома, вечером, когда я уже после душа сидела на кухне и уплетала жаркое по-охотничьи — Анютка любила кулинарничать и готовила с удовольствием, — сестра присела за стол и подпёрла кулаком щёку, глядя на меня.

— М-м? — промычала я и вернула ответный вопросительный взгляд.

— У Лариски день рождения, и она зовёт всех на шашлыки на дачу, — выпалила Аня, блестя глазами. — Мы завтра собираемся ехать, до дня воскресенья.

Сердце ёкнуло, и первым порывом было заявить, что никуда Анька не поедет. Но потом пришлось приструнить паранойю и дать ей мысленного пинка.

— А вас много будет? И где эта дача? — осторожно спросила я, понимая, что мои запреты Аню только разозлят, и она не послушает никаких доводов.

Вообще, последние два месяца я и так попросила её не гулять поздно, и очень удачно по новостям начали передавать о пропажах молодых девушек и их возвращении в совершенно невменяемом состоянии. В принципе, Аня и так была вполне домашней девочкой, на дискотеки и в клубы её не тянуло, и подружки у неё вроде тоже нормальные, пару раз она приводила их домой. Сейчас первый раз она собиралась уехать на целых два дня, да ещё и в такое беспокойное для меня время!

— Ли-иль, с нами её мама поедет, — протянула Аня и укоризненно посмотрела на меня. — Мы выезжаем завтра после занятий, часов в пять.

— Позвонишь, как доберётесь? — я улыбнулась, смягчая просьбу и упорно не поддаваясь смутному беспокойству, грызшему изнутри.

Люди Глеба наверняка наблюдать будут. Но Анюта же не одна там, с друзьями, и один взрослый точно имеется.

— Позвоню, — терпеливо ответила она, демонстративно вздохнув.

— Малыш, я же беспокоюсь, — мягко произнесла, потрепав сестру по голове — она вывернулась, возмущённо мяукнув. — Со всеми этими новостями, сама понимаешь.

— Ладно, ладно, забей, — Аня махнула рукой. — Понимаю, Лиль.

Порадовало то, что Глеб так и не звонил до самого вечера со своими ценными указаниями насчёт одежды, и утром звонка тоже не было. Значит, сегодня сюрпризов не предвидится, и Алексей будет в офисе весь день. Ура!!! Утром я ехала на работу в гораздо более радостном настроении, чем вчера, и планы Глеба по подставе Каменева отошли на второй план. Сейчас они мне казались несерьёзными. И даже когда я устроилась в приёмной, зазвонил телефон, и в трубке раздался голос Самойского, просивший принести кофе, удивительное дело, я не сжалась, не насторожилась. Потому что из-под двери кабинета директора выбивался свет, и я слышала приглушённый разговор. Значит, ничего лишнего Глеб себе не позволит, и его просьба — всего лишь желание выпить кофе утром. Когда я зашла с чашкой, замдир, зажав плечом мобильный, с сосредоточенным видом смотрел в монитор, односложно отвечая, и едва глянул на меня. Правильно, работай, приятель, а то совсем тут расслабился, ходил в офис, как на праздник. Мило улыбнувшись, я хлопнула ресницами, развернулась и так же молча вернулась в приёмную. А буквально спустя пару минут снова зазвонил телефон — теперь уже со мной хотел поговорить Каменев.

— Доброе утро, Алексей Николаевич, — поздоровалась я, поймав себя на том, что улыбаюсь, хотя собеседник не мог меня видеть.