Беспризорные. Бродячее детство в Советской России (1917–1935)

Девчонка энергичным шагом догнала старого человека с красным лицом и оглянулась на него заговорщически.

Она скрылась в воротах. Он пошел за ней. Вскоре они пошли вместе. Любка крикнула:

— Сенька, где тебя ждать?

— На Красной площади! — откликнулся он и махнул рукой¹¹.

Даже в официальной прессе начала 1920-х годов часто говорилось о таком явлении, как детская проституция. И это не придуманные врагами советской власти истории. Позже, в 1930-е годы, говорить о подобном явлении, дискредитирующем советский строй, будет уже опасно.

В одной из статей, опубликованной в журнале «Друг детей» в 1927 году, описывались истории двадцати трех девочек-беспризорных в возрасте от десяти до семнадцати лет, проживавших в одной из коммун Одессы, являющиеся свидетельством того, что проституция была широко распространена. Вот яркий пример:

Случай 23. 16 лет. С 1921 года на улице и все шесть лет не покидала ее. Ночевала на улице и зиму и лето. Жила все эти годы в земляной пещере на Жеваховой горе (окрестности Одессы). Жила там с тремя девочками и двумя мальчиками. Согревались зимой в пещере тем, что зажигали керосиновый фонарь, добытый ими путем кражи у железнодорожника. Пол пещеры выстилали соломой, сами покрывались рядном. Ночью, чтобы не так было холодно, лежали рядом, тесно прижавшись друг к другу. Мальчики с утра уходили в город, воровали там и вечером возвращались домой с пищей для девочек. Ели все эти годы в подавляющем большинстве случаев только один раз в день, вечером. Были и неудачные дни, когда вся коммуна оставалась без еды. Девочки оставались в пещере в плохую погоду, в другие дни они тоже выходили на промысел. Проституцией девочка занимается с 13 лет, до этого времени существовала попрошайничеством. В большинстве случаев половые сношения были с ворами. Однажды другие беспризорные девочки повели ее в один воровской притон, и она там заразилась сифилисом¹².

Нередко стражи порядка становились пособниками проституции, как отмечает Дуйе:

Есть в Ростове-на-Дону маленький сквер. Вечером десятки девочек от 10 лет окружают там прохожих, предлагая им свои жалкие маленькие тела за кусок хлеба или несколько копеек. Все это происходит возле будки, где находится охранитель советской безопасности, с которым девочки делят свои заработанные гроши. Пол полицейской будки служит брачной постелью, и стоит это 20 коп. Перед будкой выстраивается целый ряд пар, ожидая своей очереди¹³.

В другой статье, вышедшей в журнале «Друг детей» в 1925 году, где рассказывается про опрос, проведенный на вокзале в Харькове, автор отмечает, что в исследованной выборке мальчики начинали заниматься проституцией рано — между семью и девятью годами, то есть раньше, чем девочки. Только двум девочкам-беспризорным было восемь лет, остальные приобщились к проституции не раньше десяти. У этих девочек уже целый букет венерических заболеваний: Борисова (одиннадцать лет, сифилис), Михайлова (неполных двенадцать лет, гонорея) и так далее. Затем два случая, повергающие автора в отчаяние: Нина Скокова и ее сестра Манька.

Эти дети — уже уроды.

Нина Скокова. Ей всего одиннадцать лет, а за спиной у нее три года проституции. С улицы ее не сманишь. Ее пытались взять в семью. Ничего не вышло, ушла. С ней сестра ее, Манька. Этой — девятый год. Тоже проститутка. Так же как и Нинка, свыклась с улицей и не уйдет с нее. Обе курят. Знают, что такое кокаин. У старшей детское тело обезображено воровской татуировкой. Сейчас Нина поплатилась за свою испорченность. Попала под трамвай. У нее сорвана кожа с правой стороны лица и головы. Страшно обезображена. Лежит в больнице и дико ругается: требует, чтобы ее выпустили на улицу¹⁴.

Чтобы показать бандитскую жизнь в Москве, в одной из книг 1924 года приводится дерзкое высказывание шестнадцатилетней девушки, которая с тринадцати лет занималась воровством и проституцией. Ее трижды судили, но она неизменно возвращалась к прежним занятиям и ничуть не раскаивалась: «Когда есть деньги — люблю понюхать, покурить… Нравится такая жизнь… Никогда ей не изменю»¹⁵. Следует отметить, что в случае с беспризорными проституция не является перверсией, как утверждал ряд европейских психиатров и криминалистов в начале XX века, изучающих взрослую проституцию; она возникла в определенных социальных и психологических условиях — для многих из этих детей занятие проституцией было вынужденным средством в противостоянии холоду и постоянному голоду; и, чтобы понять это явление, достаточно вспомнить слова из легенды о Великом инквизиторе Достоевского: «Накорми, тогда и спрашивай с них добродетели».