Бессердечно влюбленный

В Лувр меня не пустили. Хотя какого чёрта я там забыл? Посмотреть, как все делают селфи с Моной Лизой? Уже видел. Смешно, да. Даже Моне Лизе смешно — сидит за стеклом, улыбается. Но меня туда понесло, потому что Вика бы пошла. Она щебетала о Лувре, я запомнил. И про Центр Жоржа Помпиду. Вот он меня рассмешил: да на моём заводе тоже все коммуникации наружу вынесены и трубы в разный цвет покрашены, но я же не делаю при этом умное лицо! Я железное делаю, как Вика сказала…

А вообще, что она придумала? Дарью спасать… Глупая. Да кто держал её, эту Дарью? Я просто грамотно мотивировал, чтобы нормальную замену поскорее подобрала, а не то, что кадры подсовывали.

Я расхохотался в голос: и ведь нашла! Ага, и я нашёл — Вику! И тут же сердце сковало: а где теперь её искать? Объявление в полицию? Или на телевидение. Блин, кажется, я реально набрался…

Группа темнокожих за шизовым разноцветным фонтаном с неприязнью зыркнула на меня. Лица изобразили серьёзные. Пафос — наше всё. Один чернокожий парниша отделился от группки и направился ко мне. Закурлыкал что-то на французском. Я развёл руками:

— Не андерстэнд, вали бро, куда шёл.

Верзила дёрнул меня за рукав с явным наездом. Бур-бур-бур… Ой, страшно! Я отмахнулся. Он полез снова. Я уложил его на автомате: чёрный пояс по айкидо, это уже на подкорке, технику не пропьёшь. Парниша охнул, приложившись об асфальт. Другие, похожие друг на друга, как с иллюстрации «парижские дети подземелья», рванули ко мне.

Не, ребята! Я не в настроении мордобоя. Утром уже своё получил, расчувствовался. Мастер питерский увидел бы мой утренний полёт об стену, отобрал бы пояс на раз-два. Хватит. Так что я покачнулся, собрался, сиганул через заборчик со знаком дорожных работ и помчался прочь. Смешно стало, когда обернулся минуты через три — отстали кучерявые. Бегать надо по утрам и вечерам, парни! В парке с белочками, а не наркотой баловаться. Я махнул им рукой и побежал дальше. До какого-то собора. Дыхалка сбилась слегка — всё-таки водка дрянь, даже очень дорогая.

Я засунул руки в карманы и пошёл помедленнее, дурак дураком. Тянуло поговорить, но не с кем. Телефон в апартаментах оставил — вот все удивятся, что не отвечаю. Я же обычно круглые сутки в зоне доступа.

Уважаемые партнёры, дорогие клиенты, прохвосты-поставщики, пожалуйста, что вы хотели? Лентяи подчинённые? Опять без меня никак? Хотите пинка? Легко! Всегда считал, что дело руководителя — кошмарить подчинённых. Оказывается, не все согласны. А вот и посмотрим, как без меня справятся. Устал я уже, достали!

Я бродил, слонялся, словно французский клошар, и уже снова было не смешно: люди вокруг, а словом перекинуться не с кем. В кафе одни иностранцы, на улицах куча японцев с фотоаппаратами. Кажется, их копипастом размножают и распределяют равномерно-восторженными кучками согласно квоте: эти — в Москву, эти — в Питер, а эти — в Париж. Реально перед Исакием[36] таких же видел!

Мусульманское семейство на остановочном комплексе от меня шарахнулось, как от зачумлённого верблюда.

— Ну и фиг с вами! Ничего вы не понимаете в большой русской душе! — заявил им я и пошагал дальше, ближе к вечеру и трезвости, постепенно сходя с ума от щемящей сердце долбанной парижской романтики.

В подворотне перед Елисейскими полями обратил внимание на грудастую девицу в недоюбке — точь-в-точь, как в «Бриллиантовой руке». Она улыбнулась, а у меня вырвалось:

— Руссо-туристо, облико морале, ферштейн?

— Привет соотечественникам! — вдруг засмеялась девица и подмигнула.

— Русская? — опешил я и обрадовался родной речи.

— Уфа, — ответила она. — Развлечься хочешь? Россиянам скидки.

Я моргнул. Если честно, я брезгливый, но тут такой тоской затопило, что я сказал:

— Развлёкся уже по горло, а поговорить не с кем.

— Ну, это не по моей части, — хмыкнула девица, как-то сразу расслабившись и переставая выпячивать грудищу. — У меня тариф.

В голове звякнуло, что дальше мне уже скатываться некуда, но я ответил:

— Заплачу по тарифу. Могу вперёд. — В конце концов, представительница древней профессии может знать, что нужно женщине, которой не известно, что нужно…

* * *

В маленьком французском кафе, где, как и везде, круглые столики ютились на каждом свободном метре, девица по имени Алина отпила латтэ из большой чашки и сказала после того, как я изложил факты:

— Нет, ты, конечно, клиент и всё такое, но ты, реально, козёл.

— Почему? Обоснуй.

— Ты в натуре не понимаешь, что девушка будет чувствовать после всего этого?

— И что же? Я просто хотел…

— Прижать, отомстить, поиметь?

У меня во рту пересохло.

— Я хотел, чтобы она перестала вести себя так, чтобы поняла, что…

— Что ты главный, и рядом не стоит рта раскрывать против, да? Ведь она прыгнула к тебе в постель и больше нечем крыть?

— Не совсем, я не…

— А выглядит так.

— Твои рекомендации. Как профессионала.