Бессердечные изгои. Безжалостный соперник

– Я так горжусь вами. Даже не могу передать насколько, – моя помощница плакала. Потом чуть ли не каждый обязательно считал своим долгом поздравить меня и пожать руку, один за другим.

Я продолжал говорить себе, что если Арья очень захотела бы поговорить со мной, то всегда могла позвонить прямо в офис.

Когда вечеринка, которая могла составить конкуренцию церемонии вручения Оскара, закончилась спустя чертовых два часа, Трауриг попросил меня открыть мой огромный подарок. Выяснилось, что это были новые визитки с новым названием компании на них: «Кромвель, Трауриг & Миллер». Яркие золотые буквы на черной карточке. Я ждал, когда меня охватит эйфория. Но все, что я чувствовал, смотря на визитки, это необходимость увидеть Арью. Не вечером. Не через час. А сейчас.

– Спасибо, – проговорил я спокойным голосом, обхватывая пальцами руку Клэр и выводя ее из зала заседаний. По дороге в кабинет я снова посмотрел на часы. Казалось, прошли столетия с тех пор, как мы вышли из зала суда. Тот факт, что я до сих пор не позвонил Арье, при лучшем раскладе был невоспитанным, а при худшем – мерзким.

Когда мы зашли в мой кабинет, я закрыл дверь за нами. Мое паучье чутье подсказывало, что в ближайшее время меня ждет большое количество криков.

– Отдай мне мой телефон, Клэр.

– Так скоро? Мы даже не обедали. Я думала угостить тебя выпивкой. У нас есть много, что нужно обсудить, и я… – Она вздрогнула.

– Телефон! – Я хлопнул рукой по стене рядом с ней, и она взвизгнула, подпрыгнув. Я не был жестоким человеком, но начинал терять терпение и не хотел, чтобы первым делом, как стал партнером в фирме, уволил коллегу, которая только что помогла выиграть крупное дело. – Или уйдешь отсюда с помощью охраны на своих чертовых каблуках, Лесавой.

С недовольной гримасой Клэр достала из своего кармана мой телефон. Я взглянул на него, чувствуя, как учащается пульс, прижатый воротом моей рубашки. У меня было чуть ли не пятьдесят пропущенных от Арьи. И несколько сообщений. Как только распознавание лица разблокировало телефон, сообщения начали появляться в хронологическом порядке на экране.

Арья:

Как ты мог поступить так со мной?

Арья:

Ты РАЗРУШИЛ мою карьеру. Я больше никогда не смогу показаться на людях. Мои и так несуществующие отношения с мамой закончены. Уже не говоря про отца (который для меня мертв, но я была бы рада решить это сама).

Разрушил ее карьеру? Ее отношения? О чем она, черт возьми, писала?

Арья:

Чего я не могу понять, так это как ты можешь быть таким бесчувственным? Как ты мог сделать это в ту же ночь, когда пообещал, что не предашь меня?

Арья:

Скажу так, это был гениальный ход. Наверное, ты от души посмеялся над этим в суде. Теперь можешь возвращаться к Клэр. Я знаю, что у вас не было ничего серьезного, но, черт, вы заслуживаете друг друга.

– Все в порядке? – видимо, Клэр видела, как непонимание все больше накрывало меня, потому что я краем глаза заметил, как она облизнула губы и топталась на месте.

– Я… – я остановился, пытаясь понять, что сейчас происходило, пока до меня не дошло. Лимузин. Клэр, говорящая с Даррином. Знающая о моих отношениях с Арьей. То, как она неустанно преследовала меня.

Пресса. Это было единственное, во что мы с Арьей договорились не вмешиваться. Мы не хотели, чтобы нас видели и поймали.

– Что ты сделала? – Мои глаза оторвались от телефона. Я чувствовал, как мой взгляд становился тверже, бессердечнее, пока смотрел на Клэр.

– Я… Я… – Она попыталась отойти, но была прижата к стене без путей отхода. Я никогда не думал о себе как о ком-то, кто мог причинить боль женщине, но в этот момент знал, что мог сделать больно Клэр. Не физически, нет. Но я мог уволить ее, изгнать. Сделать так, чтобы в кругах Манхэттена она стала нежелательной персоной.

– Говори, – приказал я. Она опустила голову, тряся ею и закрывая руками лицо.

– Прости. Я просто рассказала моему другу, который работает в журнале Manhattan Times. Это все. Просто вырвалось, – она вздрогнула. Но она знала, что не могла никого обмануть подобным образом. Я сделал шаг назад, прекрасно зная, что сейчас не контролировал себя. Арья, должно быть, сейчас думала обо мне самые ужасные вещи.

– Уходи. – Я дышал через нос, держа большой палец и указательный на переносице.

– В… мой кабинет?

– В… чертову адскую дыру, из которой ты вылезла, – я насмешливо передразнил ее тон, снова открывая глаза. – И не возвращайся. Никогда.

– Мы только что выиграли дело.