Бессердечные изгои. Падший враг

– Вообще-то, мы знаем, почему он как именинница без торта. – Кристиан сел напротив нас. Выглядело это все как нападение.

Смотря то на одного друга, то на другого, я пожал плечами, не желая двигаться с места.

– Ты влюбился, – напрямую объявил Кристиан. – Ты не можешь нормально думать о чем-то другом, встречаться с кем-то другим, делать вещи, стоящие времени. Тебе нужно сказать ей о своих чувствах.

– Мне стоит ждать ее ответа? Потому что мертвые люди не славятся расторопностью, – ответил я равнодушно.

– Я говорю не о Грейс, – почти мягко проговорил Кристиан.

– Я тоже, – просто сказал я, поднимаясь и перекидывая через плечо свою сумку. – Я говорю об Уиннифред Эшкрофт, которая очень даже мертва для меня после того, что она сделала с «Калипсо Холлом».

– Тебе плевать на «Калипсо Холл». – Кристиан шел за мной по пятам, не желая упустить возможность схватки. Риггс же совсем другой случай. Он остался позади, когда его взгляд остановился на милой женщине в ярко-розовом бикини на другой стороне бассейна. – Ты решил злиться на нее, потому что гнев отлично отвлекает. Очень удобно для того, чтобы скрыть любовь. Это самый старый трюк из книг.

– Я не могу влюбиться. – Мои шлепанцы с шумом хлопали по горячему полу, пока я поднимался по лестнице к нашему комплексу. – Никогда не был способен на это. Самое близкое чувство, которое у меня было к любви, это одержимость. И в последний раз, когда я был одержим женщиной, все закончилось плохо.

Самое главное преуменьшение проклятого века.

Я остановился напротив металлической двери, набирая код, чтобы открыть ее, и зашел в прохладный и ужасный комплекс.

Кристиан схватил меня за плечо и резко развернул к себе. Моя сумка упала на пол. Я уставился на него, не уверенный, должен ли ударить его в лицо или радоваться, что кому-то по-настоящему не все равно.

– Послушай, я видел тебя все эти месяцы. Ты сам не свой. Ты был больше похож на себя, когда Грейс умерла, если уж говорить честно. По крайней мере, тогда ты сознательно пытался быть частью мира. Или хотя бы притворялся, что пытаешься. Уинни вместе с собой забрала все твое желание жить. А его и так было не очень много. Мы поехали в Кабо не из-за моей прихоти изысканного мальчишника. Это была последняя попытка заставить тебя очистить разум и надежда, что ты увидишь, что упускаешь…

– Упускаю что? – я огрызнулся, устав от этого бреда. – Что именно я упускаю, о великий мудрец? – я посмеялся ему в лицо, толкнув. – Сводка новостей. Грейс изменяла мне с Полом, мужем Уиннифред. У них был роман. Это связало нас вместе. Наше общее разбитое сердце и разочарование. Я не из тех, кто целует и везде об этом болтает, но в этот раз скажу, только потому, что знаю, об этом никто никогда не узнает. Уиннифред и я переспали. У нас была связь. Это было хорошо. Но еще это ощущалось как месть. Она никаким образом не хочет связываться со мной. И даже если бы она хотела, как я сказал, я не влюбляюсь. Только одержимость. И она, к сожалению, заслуживает большего.

Я развернулся, поднимаясь по лестнице, укрытой ковром.

– Ты дурак! – Кристиан побежал к первой ступеньке, крепко держась за перила. – Ты чертов идиот! Ты знаешь, в чем отличие любви от одержимости?

Я остановился на полпути, немного заинтересовавшись. Я никогда не обращал внимания на такие надоедливые мелочи. Чувства.

– Когда ты любишь кого-то, ты обычно делаешь то, что правильно для них. – Услышал я голос Кристиана снизу лестницы. – Даже если неправильно для тебя. Ты никогда не оставлял Грейс в покое, так? Даже несмотря на то что знал, у вас токсичные отношения. Ты играл с ней, как с червем на крючке. Но посмотри на себя сейчас. Ты трус. Ты так боишься все испортить с Уиннифред, что даже не начинаешь ничего. Вместо этого ты сидишь, хандришь и притворяешься, будто все в порядке. Закапываешь себя в работе. Алкоголе. Бессмысленных встречах. Покупаешь больше активов, которые тебе не нужны. Больше акций, которые никогда не продашь. Все больше рискуешь. Разве ты не понимаешь? Ты никогда не получишь столько же кайфа, сколько от поцелуя с той, кого любишь. Единственное, что даст тебе подобное ощущение, – это перестать быть трусом.

* * *

Когда я вернулся домой, то первым делом проверил почту. Бесполезно. Уиннифред не связывалась со мной уже несколько месяцев с того неприятного момента, на котором мы расстались в Малберри-Крике. В почте ничего, кроме приглашений на вечера, благотворительные балы и конференции. Я бросил все на стол, направился в душ.

Мой телефон зажужжал из-за входящего звонка, когда я вышел из душа. Все еще с полотенцем на бедрах я посмотрел на экран. Арья.

Что ей могло быть нужно? Обычно я бы не подумал о том, чтобы отвечать. Но теперь, учитывая тот шанс, что она могла все еще общаться с моим разочарованием в виде сотрудницы, у меня была причина выслушать ее.

– Я знала, что ты ответишь. – Она звучала самоуверенно.

Перевод: я знала, что ты надеешься на крошки информации об Уиннифред.

– Ты гений, Арья. Чем могу помочь?