Бессердечные изгои. Падший враг

– Все равно по большей части я взяла ее, чтобы приблизиться к тебе. Но я не могу вернуться. Не сейчас. Может, даже никогда. Пришло время ставить себя на первое место. Несмотря на цену. – Она вздохнула, глядя на свои шлепки, которые теперь были покрыты пылью.

И так, на обочине проселочной дороги и впервые за всю жизнь меня бросила девушка.

Она развернулась и ушла, оставляя меня в желтом облаке пыли.

Глава 27. Уинни

Следующим утром я пошла к местному акушеру-гинекологу и сдала большое количество анализов. Мама и Джорджи были рядом и поддерживали меня. Еще они собирались после больницы затащить меня в Коттонтаун на поздний завтрак и небольшую шопинг-терапию, чтобы я не думала о результатах, которые должны прийти в течение четырех недель.

– Мне нужно кое-что тебе рассказать, – проговорила Джорджи, когда мы просматривали платья. Она раздвинула между нами вешалки, словно в помещении для исповеди, и уставилась на меня широко раскрытыми глазами.

– Я знаю, что это ты украла и испортила любимое платье бабушки, которое она сшила мне на выпускной, – бесстрастно проговорила я, смотря на цену милого желтого сарафана.

– Ох, Уинни, я буду до последнего вздоха отрицать, что я как-то причастна к порче этого платья. Я не про это. Мне нужно рассказать тебе кое-что, на что у меня никогда не хватало смелости. Мама знает. Лиззи тоже. – Она покачала головой.

– Ладно… – Я подняла взгляд на нее. – Продолжай, – попросила я. Она нервно сглотнула.

– Пол. – Она облизнула губы. – В ночь, когда вы поженились… Он сильно напился… Он попытался поцеловать меня. Сразу после церемонии. Он не принуждал и не набросился на меня, ничего из этого, но попытался. Я оттолкнула его и сделала выговор. А потом побежала к маме и рассказала ей все.

Я продолжала смотреть на нее, но ничего не говорила. А что еще тут скажешь? Я верила Джорджи. Поверила бы ей и раньше, если бы она рассказала. Видимо, поэтому мама запретила ей говорить.

– Что она сказала тогда? – спросила я. Меня больше волновало, как моя семья отреагировала на это, чем Пол. Я и так уже знала, что он сволочь.

Мама ушла за холодным кофе с дополнительными сливками для нас.

– Она сказала посмотреть, что будет. Что, возможно, он был на нервах. Но если это случится снова, мы определенно должны тебе рассказать.

Вот почему моя семья не говорила о Поле после похорон. Они видели его сущность сквозь маску хорошего парня. Он им не нравился. У них, по крайней мере, были серьезные сомнения.

– Ты же не злишься? – спросила Джорджи, состроив самое милое выражение лица, на которое была способна.

– Нет. Но в следующий раз рассказывай мне обо всем. Мне хотелось бы знать, – я улыбнулась.

* * *

На следующий день Джорджи потащила меня на два занятия по пилатесу, через день Лиззи настаивала, чтобы я помогла ей с обустройством новой детской комнаты.

Я вернулась в мое существование до Пола, примеряя его, как старое платье с выпускного. Легко, но все же странно было снова жить прежней жизнью. Мои дни – водоворот из светских звонков, домашних обедов, вечеринок на заднем дворе и неторопливых прогулок вдоль реки.

Через три недели после возвращения в Малберри-Крик я решила, что у меня было слишком много свободного времени. Я записалась работать волонтером в трех городах к северу от Ред-Спрингс, на границе с Кентукки, в качестве театрального режиссера в постановке «Ромео и Джульетты», поставленной группой молодых людей из малообеспеченных семей.

Я ездила на машине, опустив окна и включая на полную кантри-музыку. Готовила печенья, не ощущая себя тупой деревенщиной, и отдавала их незнакомцам. Я писала Арье и Крисси, посещала детские праздники. Я ела домашнюю еду и обнимала людей, которых люблю. И когда бы мысли о Поле ни закрались в мою голову, я не пыталась выкинуть их, как горячую картошку, а позволяла себе почувствовать боль. И двигалась дальше.

Только когда появлялись мысли об Арсене, я понимала, что сама задавалась вопросом, почему я здесь. Что глупо. Он постоянно повторял мне, что мы никто друг другу. Даже вполне доказал это своим сюрпризом в виде его неожиданного визита, когда он отчитывал меня, будто учитель. И все же, если он хотел засудить меня, то не очень торопился. Я проверяла почту каждый день. Ничего, кроме счетов и глупой рекламы.

Я все еще не могла плакать, но больше меня это не волновало.

Мои друзья и семья невероятно поддерживали меня. Риз, особенно, настоящая звезда. Мы встречались раз в неделю и ходили в бильярд, болтая о нашем школьном времени, обо всем, о чем мы всегда говорили. Ничего в наших встречах не выглядело как свидания. Когда мы впервые встретились выпить пиво и ради быстрой игры, я прямо сказала ему, что не готова к отношениям.

– Честно, я так и понял, – он улыбнулся и кинул мел для кия на стол. – Не могу винить тебя после всего, через что ты прошла. Но я готов подождать.