Бессердечные изгои. Падший враг

– Моя ошибка, я должна была придерживаться вашего графика, мистер Большие Мозги? – Она поймала мои руки, убрала их с талии, отвернулась и ушла посреди разговора. Я направился за ней. Она открыла дверь, чтобы снова зайти в шумный зал. Я шел за ней по пятам, завороженный. Она изящно проскальзывала мимо танцующих. Я же толкался и локтем пробивал себе путь, стараясь не отставать от нее. Мы словно голодный кот и очень умная мышка.

Через пятнадцать секунд мы вышли из бального зала. Уиннифред вызвала лифт и повернулась в мою сторону.

– Почему астрономия? – требовательно спросила она.

– Почему астр… – Я стоял между ней и дверьми лифта, сбитый с толку. – Не меняй тему. Расскажи мне про ту комнату.

– Я буду делать, что захочу. Ты не в выгодном положении.

– Как же ты это поняла?

– Потому что ты хочешь узнать больше о том, что случилось с Грейс и Полом, а я же боюсь правды.

Я не верю ей. Думаю, она так же озадачена тем, что произошло между нашими возлюбленными. Но переубедить ее не получится.

– Как ты вообще поняла, что я заинтересован в астрономии? – я вернул разговор снова к ней. Я хотел спросить это еще в «Новом Амстердаме».

– Ты всегда с книгой по астрономии под мышкой. Одна была в Италии, когда ты был на балконе, и другая, когда ты впервые пришел в «Калипсо Холл». Будто это твой якорь. Она приземляет тебя, да?

– Это не талисман, – усмехнулся я.

– А я думала, что талисман. – Она выгнула бровь.

– К счастью, тебе платят не за то, что ты будешь думать, а за то, что будешь цитировать строки, написанные лучшими мыслителями.

– Да брось. – Она вскинула руку. – Если бы ты думал, что я настолько глупая, ты бы не хихикал, как школьница, каждый раз из-за моих шуток. Теперь расскажи мне о своем увлечении астрономией.

Она не собиралась отпускать эту тему. Я мог пойти ей навстречу.

– Астрономия – это физика, а физика абсолютна. Это факты, а значит, реальность. Некоторые люди обращаются к Богу за ответами. Я обращаюсь к науке. Мне нравится тайна космоса. И мне нравится ее разгадывать. Подумай только, Земля взорвется через семь миллиардов лет. К этому времени большая часть жизни на планете, вероятно, вымрет. Тому, кому посчастливится выжить, придется наблюдать за тем, как Солнце поглощает Землю после того, как мы войдем в фазу красного гиганта и расширимся за пределы нашей нынешней орбиты. На данном этапе было бы неплохо иметь план Б. Определенно никого из нас здесь не будет, чтобы следовать ему, но мысль, что ты и я могли бы стать частью решения, – это меня волнует.

И тогда я понял, что никто никогда не спрашивал меня о моей любви к астрономии. Грейс относилась к моим книгам, моему диплому, моему увлечению так, будто они были пластиковыми растениями дома. Риггс и Кристиан большей частью игнорировали это. Папа никогда не понимал очарования ни в чем, что не могло принести ему много денег.

Уиннифред же действительно было интересно.

Лифт открылся. Мы оба зашли внутрь. Я понятия не имел, куда мы шли. Вообще-то я не знал, куда именно идет она. Эта женщина не даст мне увязаться за ней, куда бы ни направлялась.

– Почему же ты выбрал хедж-фонды? Почему не НАСА? – Она изучающе смотрела на меня.

– Я с самого детства знал, что унаследую состояние Корбинов и все, что прилагается. Чтобы не разрушить семейное наследство, мне нужно было работать в сфере финансов.

– Ты волнуешься за наследие вашей семьи?

– Не очень, – признался я. – Видишь ли, у нас, Корбинов, есть проклятие. Даже два, если быть точнее. Одно из них – всегда стараться превзойти последнего человека, который унаследовал империю.

– Значит, ты хочешь стать лучше своего отца, даже если он не здесь, чтобы увидеть это. Поняла. Очень логично. А второе? – Она наклонила голову набок.

– Мы всегда влюбляемся не в тех женщин. На самом деле, все последние семь поколений мужчин в моей семье разводились с женами. – Усмехнувшись, я привалился спиной к зеркалу.

– Это действительно грустно.

– Я мог бы придумать более грустные причины, чтобы помучить твой разум.

– Уверена, еще как можешь, – она слабо улыбнулась. – Тебе нравится мучить людей, не так ли?

– Меня просто это не сильно заботит, – небрежно сказал я. – В отличие от тебя, кого волнует слишком многое. Благотворительность, волонтерская работа, печенье, улыбки. Тебе нужно пожить чуть больше для себя и чуть меньше для других.

Она уставилась на меня, но ничего не говорила. Я задел ее и знал, что она об этом подумает, когда мы разойдемся. Тем не менее у нас была еще пара минут, чтобы поговорить.

– Так скажи мне, чем ты увлечена, Уиннифред?

– По большому счету, театром. Еще когда я была маленькой, сцена стала для меня возможностью сбежать. – Она потерла подбородок – нервное движение, которое не могла скрыть.

– От чего ты сбежала?

– То, от чего все бегут. – Она провела пальцем по рамке зеркала лифта, чтобы чем-то занять руки. – В основном от реальности.

Лифт открылся. Она быстро выскочила.