Бессердечный граф

Кэтлин подошла к кровати и с нежностью посмотрела на него. Во сне черты его лица расслабились, щетина покрывала щеки и подбородок, длинные ресницы казались совсем черными, а на щеке и лбу белели пластыри, которые доктор наложил на порезы. Волосы закрывали правую часть лица, и Кэтлин захотелось поправить их, убрать, но она сдерживалась. В конце концов, проиграв битву с самой собой, все-таки заправила локон ему за ухо.

Вдруг дыхание его изменилось: он начал просыпаться – веки затрепетали, глаза открылись, хотя взгляд был блуждающим от настойки с опиумом.

– Кэтлин… – Голос был низким и грубым.

– Вот зашла проверить, как вы. Может, что-нибудь нужно? Стакан воды?

– Вы нужны. – Он схватил ее руку и притянул ближе, прижался губами к пальцам. – Мне нужно с вами поговорить.

У нее перехватило дыхание, она почувствовала биение пульса во всех уязвимых местах тела.

– Вы… вам дали такую дозу лауданума, что хватило бы усыпить слона. – Она попыталась говорить непринужденно. – Будет разумнее ничего мне сейчас не говорить. Спите, а утром…

– Полежите со мной.

У нее засосало под ложечкой, и она прошептала:

– Вы же знаете, что я не могу.

Это его нисколько не обескуражило. Он поймал ее запястье и решительно потянул к себе.

– Погодите… вам нельзя. – Он продолжал тянуть ее за руку, и Кэтлин на ощупь поставила свечу на столик. – Не надо… ваши ребра… ах, ну почему вы такой упрямый? – Беспокоясь за него и опасаясь, как бы ему не навредить, она села на кровать и предупредила: – Хорошо, но только на минуту, не больше.

Девон удовлетворенно вздохнул, но руки ее не выпустил. Кэтлин легла на бок лицом к нему и тотчас пожалела об этом. Лежать так близко к нему всем телом – слишком уж это интимно. Она посмотрела в его затуманенные синие глаза, и у нее защемило сердце.

– Я так за вас боялась, – призналась она еле слышно.

Девон кончиком пальца обвел контур ее лица.

– Как это случилось?

Он провел пальцем по ее носу и вниз, до края верхней губы, и медленно проговорил:

– Все произошло мгновенно: вот только что все было нормально, а через секунду… мир взорвался. Грохот, летят осколки стекла, предметы опрокидываются… боль… – Он замолчал, и Кэтлин взяла его ладонь и приложила к своей щеке. – Но самое ужасное – это холод. Я не чувствовал ног, смертельно устал, и мне стало казаться, что… не так уж ужасно… просто сдаться. – Усталость брала свое, и голос становился все тише. – Перед моими глазами… нет, вовсе не пролетела вся моя жизнь: я видел только вас. – Его веки опустились, и рука соскользнула с ее лица, но перед тем, как провалиться в сон, он сумел прошептать: – В последний момент я думал…, что так и умру, желая вас.

Глава 19

«Это все лауданум». Прошлой ночью Кэтлин без конца повторяла про себя эти слова, пока не уснула, и все же первой мыслью утром было опять это. В сером сумраке рассвета она встала с кровати, но никак не могла найти домашние туфли и босиком направилась к мраморному умывальнику. Взглянув в овальное зеркало над раковиной, она пришла в ужас: глаза красные и обведены темными кругами, а лицо бледное.

«Я думал… что так и умру, желая вас»

Вероятно, утром он и не вспомнит об этом: мало ли что говорят под действием опиума. Возможно, он даже не понимал, что делает, когда целовал ее возле экипажа, хотя слуги все равно теперь будут об этом сплетничать. Она сделает вид, будто ничего не произошло, и, если повезет, Девон либо не вспомнит об этом, либо ему хватит такта молчать.

Кэтлин протянула было руку к шнурку звонка, собираясь вызвать Клару, но передумала: еще очень рано. Перед тем как начать непростой процесс одевания и укладывания волос, она вполне может проведать пациентов. Завернувшись в кашемировую шаль, первым делом она пошла навестить Девона.

Она не ожидала, что он уже проснулся, но дверь в его комнату была приоткрыта, а шторы на окнах раздернуты. Девон сидел в кровати, опираясь на подушки. Его густые волосы выглядели влажными и чистыми, кожа блестела, гладко выбритая. Даже в постели, раненый, он выглядел раздосадованным и раздраженным из-за вынужденного заточения.

Кэтлин неуверенно остановилась на пороге. Пространство между ними, казалось, наполнилось напряженным молчанием. Она вдруг засмущалась и покраснела, и ей ничуть не помогало, что он смотрел на нее так, как никогда раньше: дерзко, по-собственнически. Кэтлин поняла: что-то изменилось. Девон окинул ее взглядом, задержавшись на яркой шали, и губы его тронула легкая улыбка. Кэтлин закрыла дверь, но подойти к нему не решалась.

– Почему вы так рано проснулись?

– Очень хотелось есть, нужно было умыться и побриться, так что пришлось вызвать Саттона.

– Вам больно? – участливо спросила Кэтлин.

– Да! – подтвердил он с готовностью. – Подойдите же и облегчите мою боль.

Она с опаской приблизилась к кровати: нервы были натянуты как струна – и вдруг почувствовала резкий запах, неуместный здесь, но в то же время странно знакомый: мяты и камфары. Ее это несколько озадачило.

– Я не ошибаюсь? Вроде бы пахнет мазью, которую мы используем для лошадей.