Бессилие и ужас в театре кукол (СИ)

А теперь можно сказать и о приятных вещах, которые нашёл мальчик в этом прокуренном скукой месте. В коридоре было большое окно, выходящее на вторую половину психиатрической больницы, где лежали совсем уж плохие пациенты. И каждый вечер, часов начиная с пяти, внизу, у противоположного окна, стояла женщина лет пятидесяти и говорила… Дело тут в том, что все остальные больные, по большей своей части, были под какими-то таблетками и лишь бродили из стороны в сторону, почти не издавая звуков или показывая эмоций. Казалось, будто их лишили душ, оставив бродить по коридорам мертвецов, обыкновенных кусков мяса, насаженных на кости. И эти псевдоживые тела были везде, а порой казалось, будто даже медперсонал употреблял эти же таблетки, ведь и они были не лучше своих пациентов: такая же пустота внутри куклы, напоминающей человека. Так или иначе, а вид этих несчастных больных нагонял на Марка ужасную тоску. Но та женщина в окне — она была другой, она всегда улыбалась. Она разговаривала сама с собой, а если быть точнее, то с отражением в стекле, и всегда неустанно улыбалась… и не так, как бабушка Марка, а как-то очень искренне, по-настоящему. И хотя «сумасшедшим быть красиво лишь для посторонних глаз», та женщина не выглядела жутко, как выглядят остальные безумцы, а напротив казалась по настоящему счастливой и светлой. Её вид приносил успокоение и тихую радость. Юмалов ежедневно подолгу наблюдал за ней и представлял, что сам стоят рядом с этой женщиной и это с ним она общается и ему улыбается. Он также представлял, о чём бы они могли поговорить, и всегда это были презанимательные диалоги, чаще всего повествующие о неведомом создателе, авторе сей истории, которого они, конечно, вместе ругали, как могли. Помимо неё, был ещё один человек, с которым он познакомился на второй день пребывания в этом злосчастном месте и на неё стоит обратить внимание, хотя Марк бы и предпочёл никогда с ней не встречаться. Собственно, может именно потому она и появилась в этой истории.

Марк проснулся глубокой ночью от надрывистого, разрывающегося смеха, исходящего откуда-то снизу. Там, под ним, находился блок с буйными пациентами, и каждую ночь они громко смеялись и что-то кричали. Впрочем, помимо смеха, было что-то ещё, тревожащее мальчика. Немного подумав, он понял, что ощущает странное покалывание на своей щеке. Приподнявшись на кровати, Марк осмотрелся. Казалось, все спали, но, если присмотреться, можно было разглядеть несколько любопытных и блестящих глаз, спрятанных в тени, под одеялами, и наблюдающих за ним. Тяжело вздохнув, он ощупал своё лицо. На нём была размазана зубная паста: на лице и на волосах. Нисколько не удивившись и даже не разозлившись на эту нелепую шутку, Юмалов поднялся и медленно побрёл в сторону туалета.

Его тапочки лениво прошаркали по полу, и вот он вошёл в противного вида туалет, к тому же общий и для парней и для дам. Там, внутри, неприятно пахло застоявшейся канализацией, а по полу было обильно размазано что-то тёмное, с оттенком коричневого, о природе чего думать не хотелось. Свет в туалете никогда не выключался. У одной из стен стоял бледно-жёлтые умывальник с простым зеркалом над ним, так что Марк сразу направился туда, желая умыться.

— Вот же странно, у нас забрали даже ложки, чтобы мы кого ненароком не покалечили, а тут стекло, которое можно легко разбить и которым можно кого-нибудь да зарезать, — вслух стал говорить он, подходя к зеркалу. Говорить ему, собственно, не хотелось, да и вопрос этот не сильно беспокоил его ум, но странные звуки все ещё доносились с нижнего этажа, и мальчику просто было жутко. — Что они там делают? Поют? Тц.

Включив воду, он набрал её в сомкнутые ладоши и опустил в них своё лицо. Затем умылся, втёр воду в кожу и посмотрел в зеркало. Но по ту сторону никто не стоял. Только пустая комната. Он будто бы вытер своё лицо так, что оно исчезло.

Мальчик нервно прикусил губу и, проглотив подступившие слюни, наклонился вперёд, как бы пытаясь разглядеть собственное отражение в пустующем зеркале. И вдруг из зазеркалья вылетели две коричневые липкие руки, схватили мальчика за голову и с силой потащили на себя. Он никак не мог сопротивляться этому: сил не хватало. А потому, зажмурившись, лишь ждал момента, когда его лоб разобьёт собой грязное стекло. Но его он так и не дождался. Зато Марк чётко ощутил момент, в который его голова прошла насквозь зеркала. Странное липкое чувство волной прошло по его коже и пощекотало мозг. От испуга он открыл глаза.