Бессильный чемпион. Том 3

— Никто. Использовал слухи невнятные, Ваше Высочество, — тут же дает заднюю князь. — Прошу прощения за недоразумение.

Но Владимир по-прежнему пылает гневом.

— Я вам поручил продвинуть закон, утверждающий привилегии дворянства, а вы что устроили? Копаете под меня?! Под своего будущего императора?!

— Успокойтесь, Ваше Высочество, — бледнеет Стефан. — Я бы не посмел. Просто Бородова сделала свой ход намного умнее моего.

Раздается вибрирующий сигнал, цесаревич достает телефон. Пробегается глазами по экрану.

— Включите РусХост, блог-канал «вТолочь».

Князь не смеет перечить. Плазма не стене оживает, какая-то невзрачная женщина говорит:

— Я работала тогда журналистом в принадлежащей князю «Правде». Уволилась, после того как он надругался надо мной. Пригласил в кабинет, похвалил за статью, затем прижал к столу и стянул юбку. Сил сопротивляться у меня не было. Живой не владею, я ведь не дворянка.

— Поклеп! — ревет как бык Стефан. — Эта Бородова устроила! У них нет доказательств.

— Почему вы уволились? — спрашивает ведущий.

— Я забеременела. Боялась, что князь принудит к аборту, — женщина грустно улыбается. — А как говорится, с глаз долой — из сердца прочь, из воспоминаний кыш. Загубила карьеру, зато сейчас мой малыш жив и здоров…

— Вот и доказательство, — цесаревич больше не злится, на лице задумчивое выражение. — Конечно, вы можете потребовать тест ДНК. Но если вы, правда, начудили с этой простолюдинкой, то лучше не стоит.

Князь резко падает обратно в кресло. Хватается за голову. На лице уныние и растерянность.

— … За это интервью Ее Сиятельство Бородова обещала устроить моего сына в Первую гимназию. Обещала княжеское покровительство, поэтому я выступила здесь. Княгиня сказала, что не нужно утаивать причину. «Сила в правде, сестра» — сказала она.

— Как умно, — цокает языком Владимир.

Этот раунд определенно остается за княгиней. Стефану больше нет доверия. Мало того, что за языком не следит, так еще концы за своими похождениями не подметает. Владимир чешет подбородок. Позор князя очернил и его «детище». Нельзя всё так оставлять. К тому же теперь к этому болтуну у наследника личные счеты. Хорошо, что у Софии хватило ума не обыгрывать карту, что ей вручил Стефан. Могла бы додуматься сесть рядом с этой потасканной журналисткой, жалуясь, как злые жандармы заставляли ее сканировать людей до смерти. Занавес из женских слез.

— Закон о возвышении дворянства запятнан, — роняет слова цесаревич и подходит к окну. Хмуро смотрит на просторы усадьбы. — Сейчас начнутся пересуды, что вы его затеяли с целью безнаказанно насиловать простолюдинок. Вашу репутацию реабилитировать, как понимаю по вашей реакции, мало шансов. И у вас остается одна возможность всё исправить.

Князь отрывает руки от лица.

— Какая?

Владимир подходит к его креслу сзади.

— Застрелиться.

Стефан не успевает обернуться. Висок князя пронзает тонкая воздушная стрела, выпущенная цесаревичем. Мертвое тело повисает через подлокотник. Первые капли крови падают на ковер.

Обмотав руку носовым платком, Владимир выдвигает полки под столом. В ворохе бумаг спрятан небольшой «Беретта», его ствол цесаревич и приставляет к ране на голове князя. Снимает предохранитель и спускает курок. Узкая пробоина в черепе от стрелы разрывается пулей. Глухой выстрел раздается за пределы кабинета. Сейчас сбегутся домашние. Цесаревич обтирает рукавом рукоять оружия и бросает его в скопившуюся на полу лужу крови. Платок, скомкав, сует во внутренний карман.

Когда дверь с тихим скрипом распахивается, цесаревич хватает почившего князя за плечи и кричит:

— Стефан! Стефан! Мой друг! Что же ты наделал?!

Спустя пару часов тело увезли в морг. Заплаканные дочь с женами сидят в гостиной, цесаревич упал в кресло напротив и временами грустно вздыхает: «Такого человека извели».

Взгляд его печальных глаз обращен на княжну Аллу. Красивая барышня: фигура, лицо словно сошли с картины лучшего живописца — томные розовые губы, глубокие черные глаза, изгиб прелестной шеи. Жалко несовершеннолетняя. Но у цесаревича интерес к ней далеко не любовный. О дочери Стефана Владимир знал, что она любознательная и прекрасно осведомлена о законопроекте князя.

— Княжна, вы ведь уже слышали об интервью, устроенном Бородовой?

— Да, Ваше Высочество, — сглатывает слезы Алла. — Наш безопасник сказал, что из-за этого интервью отец и застрелился. Не выдержал чувства стыда перед вами. Вы ведь надеялись на отца. Что он продвинет ваш закон. Простите его за ту женщину, пожалуйста. Простите за его духовную слабость.

— Все мы люди, все мы ошибается, — в очередной раз вздыхает цесаревич. — Не такой расплаты я бы хотел от друга Стефана. Самое ужасное, что теперь Бородова точно восторжествует на сегодняшнем заседании Сената. Стефана больше нет, выступить с речью вместо него некому. Нас ожидает пир стервятника.

— Не ожидает, — поднимает голову княжна. — Разрешите мне выступить за отца, Ваше Высочество. Я не знаю всех подробностей, последние правки не читала, но смысл мне прекрасно ясен. Попробую донести до Сената дух отцовского творения.