Бессильный чемпион. Том 3

Цесаревич улыбается и пожимает руку барышни.

— О лучшей дочери нельзя и мечтать.

Если повезет, княжна создаст на Сенате высокий эмоциональный накал, что поубавит негатива в сторону Стефана. Далеко не факт, что получится, но попробовать стоит.

* * *

Еще по дороге в Кремль без толку пробую дозвониться до Аллы. Всё из-за фразы Софии, сидевшей рядом:

— Мне сообщили, что Настьев покончил с собой.

Приплыли, блин. Теперь Алла будет винить Софию, и мне их никак не помирить. Может, и со мной порвать. Ее право, конечно. Не уследил я, не проконтролировал интриги своей Гюрзы, и на душе неприятно. С другой стороны, из-за подобного застреливаться глупо. Стефан редкостный подонок, конечно, и заслужил пулю в лоб, но бестолково вот так самому прибивать себя. Хотя кто этих дворян поймет. Может, по их родовой чести самое то.

Итак, здание Сената. Допущенные на заседание лица рассаживаются в том же небольшом зале с гобеленами на стенах. Среди представителей высшей знати узнаю свою девушку в траурном черном платье. Непроницаемое лицо. Безутешные глаза. Вот Алла моргает, и по бледным щекам скатывается одинокая слеза. На меня не смотрит, ее внимание целиком направлено на Софию. Взгляд пышет ненавистью.

Заседание уже начинается, и подойти к княжне не успеваю.

— Сенат желает еще раз услышать мнения уважаемых сторон, — говорит председатель. — Первым слово дается инициаторам «закона о возвышении дворян».

Я не понимаю, зачем снова нужна эта болтология, чувствуется подвох. София тоже напряженно сдвигает тонкие брови. Алла встает с места со словами:

— За князя Стефана Настьева выступит его дочь Алла Настьева.

Княжна проходит за трибуну. Бледная, стройная, печальная.

— Как многие уже знают, сегодняшним утром мой отец покончил с жизнью самоубийством, — ровным тоном произносит. — Скажу честно, он не был безупречным человеком. Будучи любящей дочерью, я не строю иллюзий на счет его постыдного поступка. Но в то же время я прекрасно вижу неопровержимое достоинство своего отца. Это его вера в первейших слуг государя, вера в дворянское сословие. Мы — элита, говорил он, не потому что обладаем властью, а потому что на нас возложен общественный долг защищать и оберегать империю. Привилегии и достаток же нужны дворянам только, чтобы исполнять свой долг. Я уважаю веру своего отца. Я сама верю в лучших людей России не меньше него. Так же я верю, что даже лучшие ошибаются. Спасибо.

Сверкание слез в ее черных глазах вряд ли оставило хоть кого-нибудь равнодушным. Пораженные эмоциональностью ее речи, все присутствующие затаили дыхание. София поджимает губы, готовясь выйти следующей. Дела плохи. Теперь даже надругавшийся над женщиной самоубийца не кажется присутствующим такой уж гнидой.

— Пожелай мне удачи, — шепчет княгиня, вставая.

Беру ее за руку, притягивая обратно на сидение.

— Нет, ты мне пожелай.

Она удивленно смотрит на меня. Поднимаюсь и иду за трибуну. Пора прекращать этот боярский цирк.

— За Софию Бородову выступит Бесонов Артем, — громко объявляю и перехожу к делу. — Лучшие люди, значит.… Долг защищать и оберегать империю, значит … Звучит красиво, громко и смешно.

Возмущенный гул поднимается над залом. Я молча ухмыляюсь этим уязвленным благородным. Председатель одергивает кричащих. Наступает тишина, и продолжаю:

— Дворяне составляют всего два процента от населения страны. Это восемь миллионов человек. В том же Китае аристократов около ста миллионов. В Японии пятьдесят, в Индии восемьдесят, в Великобритании двадцать. Если Пекин завтра объявит нам войну, как мы их переборем? Числом один против двенадцати? А? Есть идеи, лучшие люди?

Никто, конечно, не отвечает. Делаю паузу и оглядываю хмурые лица.

— А я вам расскажу, как вы исполните свой «долг защиты империи». Вы просто погоните на китайскую армию рекрутов-простолюдинов. Их же миллионы, пушечного мяса должно хватить, так? Только их не хватит. Знаете почему? Потому что «лучшие люди» захапают себе все техники живы, все методики по культивации меридиан. А простолюдины останутся с никчемными винтовками против китайских ушуистов, способных взглядом дробить скалы. Потому что китайцы в отличие от русских «лучших людей» своих простолюдинов учат войстезе, развивают одаренных и поощряют за успехи. Так что мы вчистую продуем в войне, с чем вас и поздравляю!

Тяжелое молчание. Обвожу взглядом сенаторов. Наступает момент для коронного номера.

— А еще в отличие от вас, уважаемые, китайцы давно поняли, в чем настоящая сила Российской империи. В русском народе сила страны. Враг не дремлет, он уже распространяет наркотик, сжигающий людям «колодцы». Только зачем, интересно? — пожимаю плечами. — Ведь мы сами не хотим культивировать наших людей.

Среди зрителей прокатывается встревоженный ропот. Конечно, не красиво переводить на китайцев стрелки по производству «жива-смерти». Но вякни я про демонов, меня бы засмеяли. А так всё логично. По мнению наших патриотов, конечно.

— Вся известная мне информация по наркотикам передана секретариату Сената, — подвожу итог и киваю. — Спасибо за внимание, «лучшие люди».