Бесславие. Преступный Древний Рим

Начнем с того, что отношение к рабам не изменилось вовсе. В христианских проповедях часто встречаются пренебрежительные упоминания о рабах и даже вольноотпущенниках как о людях, по определению морально ущербных в сравнении со свободнорожденными (см., напр.: Сальвиан, О мироправлении Божьем, IV.3). В I веке святой Павел тщательнейшим образом следил за тем, чтобы не преступать римских законов, и даже, как мы помним, отправил искавшего у него защиты беглого раба обратно к его хозяину Филимону, лишь попросив того в сопроводительном письме не карать беглеца слишком строго (О мироправлении Божьем, II). Но, как следует из эльвирского канона, христиане-рабовладельцы этому наставлению внимать не спешили. Некоторые послабления были даны рабам в части наказаний по суду. Во-первых, по понятным причинам запретили казнь через распятие, а во-вторых, Константин также провел законы, запрещающие разлучение семей при продаже рабов другому хозяину и использование рабынь и невольников в качестве проституток для хозяйского заработка (Кодекс Феодосия, II.25, XV.8). Второй закон вполне отражал христианское представление о теле как вместилище нравственной чистоты либо порока и, как следствие, запрещал и самим рабовладельцам принуждать рабов к близости, что являлось нормой в традиционной римской культуре. Также и отловленных беглых рабов впредь запрещалось клеймить по-старому, дабы не опорочивать позорными клеймами их лица, созданные по образу и подобию Божию. Клейма в христианском Риме стали выжигать на ногах или стопах пойманных беглецов.

Важнейшим поворотом стало признание римским государством юрисдикции церковных судов. Ранние христиане и без того зачастую предпочитали, чтобы их споры разрешали епископы, а не римские магистраты, но судебные решения церковных властей обязательными для исполнения не считались. Константин сделал вердикты епископов обязательными для исполнения согласно римскому праву. Это мгновенно превратило епископов во влиятельнейших людей и вознесло их к вершинам не только церковной, но и светской власти. Епископы сделались авторитетными и могущественными лидерами разрастающихся поместных христианских общин. Но была у медали и оборотная сторона, на которую сетовал еще святой Амвросий[89]: целыми днями, говорил святой, он вынужден разбираться со спорами по поводу права собственности на овец и прочими мелочными дрязгами.

Другое важнейшее изменение произошло во взглядах на бедность и в отношении к нуждающимся. Бедность самого Иисуса и его пренебрежительное отношение к материальным благам привело к тому, что римляне-христиане стали обращать внимание на обитателей низов социально-экономической лестницы, которых римские язычники попросту презирали и игнорировали. Даже императоры научились не хуже епископов позиционировать себя в качестве «возлюбивших малых сих» и «защитников обездоленных». Вот перевод на казенный язык одного из законов христианского Рима: «Характерным для нашего гуманного правления является присмотр за интересами обездоленных, дабы гарантировать, чтобы беднота не оставалась вовсе без пропитания» (Кодекс Юстиниана, I.2.12.2). Римское государство и до христианизации неизменно бесплатно раздавало гражданам зерно и организовывало публичные развлечения (те самые «хлеб и зрелища»), но прежде это делалось без дифференциации получателей по уровням доходов и не имело характера целевого перераспределения благ в пользу бедных. Выросли ли в поздней империи реальные затраты на оказание социальной помощи бедноте по сравнению с дохристианским периодом, сказать затруднительно. Не исключено, что дальше изменений в риторике дело и не двинулось, но и это указывает, как минимум, на официальное признание проблемы массовой бедности. Мы определенно наблюдаем и смягчение отношения к нищим мигрантам. Если люди из провинции прибыли в город в надежде заработать и выбраться из беспросветной нужды, но оказались на улице без перспектив трудоустроиться и теперь добывают пропитание мелкими кражами, наказывать их — не по-христиански. Поэтому новым законом предписывалось, чтобы чиновники вместо наказания подвергали попрошаек осмотру на предмет их физической трудоспособности, инвалидов брали на государственное попечение, а годных к труду приезжих выдворяли обратно на их малую родину с назиданием впредь не нарушать принципа «где родился, там и пригодился». И лишь обратившихся к нищенству представителей трудоспособной части коренного местного населения городов полагалось приговаривать к общественным работам. Но даже и в этом случае у осужденных оставалась свобода выбора: можно было отказаться от принудительных работ во искупление грехов в пользу удаления из города (Новеллы, LXXX.4).