Бесславие. Преступный Древний Рим

Представители элиты не понимали прелести таверн. Простым людям здесь было сытно, пьяно и весело, а высокородным в силу брезгливости делалось тошно от одного вида грубых и безнравственных гулянок здешних завсегдатаев. Таверны казались аристократии грязными притонами, где сосредоточены все мыслимые пороки — беспробудное пьянство, азартные игры, шумные ссоры и драки, проституция и постоянное брожение умов, чреватое вспышками массовых беспорядков. У Апулея в «Золотом осле» есть персонаж по имени Тразилл — слоняющийся по кабакам молодой человек из высшего класса. Он проводит время в разврате и пьянстве, попадает в компанию воров и в результате даже совершает убийство (VIII.1). Иными словами, в глазах элиты всё было предельно просто: ступишь на кривую дорожку, запьешь, свяжешься с дурной компанией — и сам не заметишь, как пустишься во все тяжкие, а окажешься вне закона — обратного пути не будет; тут и конец человеку…

Без винопития немыслимы были и пиры высшего сословия, вот только протокол развлечения здесь был принят совсем другой. Раннехристианский писатель Климент Александрийский в труде, датируемом концом II века, дает вполне наглядное представление о презрительном отношении к неумеренному употреблению «крови христовой» простолюдинами и призывает истинных христиан не уподобляться горьким пьяницам: «при употреблении вина более всего должно заботиться о приличии… черт лица изменять, следовательно, не должно и не кривить их; и потом перед видом напитков не должно оцепенелых глаз делать. Не должно и подбородок обливать; стараться следует как бы и свою одежду не замочить, и не вливать в горло всю порцию зараз, из фиалов лицо себе только что не омывая. Представляет собой постыдное и неприличное зрелище невоздержанности и то журчание, когда напиток за один дух бывает выпиваем…». Нужно вести себя тоньше: пить медленно, маленькими глотками (Климент Александрийский, Педагог, II.2)[70].

Азартные игры на деньги (примитивнейшие, наподобие костей и орлянки) были распространены в кабаках империи повсеместно, хотя формально это занятие преследовалось по закону. Официально дозволялось играть на строго ограниченные малые ставки в ходе дружеских пиров в период сатурналий. Подобное сочетание попустительства и избирательной скрупулезности поначалу озадачивает. Азартным играм, похоже, не без удовольствия предавались представители всех слоев римского общества, а император Клавдий, согласно некоторым изустным преданиям, лично написал справочное руководство с изложением выигрышных методик ставок. Но, кажется, именно в среде простонародья, в частности в тавернах, азартные игры казались особенно серьезной угрозой нравственности. Отсюда и враждебность, переходящая в презрение; так, один сноб жалуется, что за игрой плебс от напряжения издает безобразные похрюкивания. Азартные игры служили еще и неисчерпаемым источником конфликтов и разборок между участниками, свидетельством чему наличие в «Дигестах» отдельного «Титула V. Об игроках в азартные игры». Но были у властей предметы и поважнее азартных игр, и приходилось выпускать законы хоть для какого-то регулирования происходящего в тавернах.

Многие императоры вводили законодательные ограничения даже на меню таверн. Тиберий запретил выпечку. Клавдий — мясную кулинарию и горячую воду (которую подавали в качестве гарантии того, что вино не разбавлено). Нерон, якобы всю жизнь кутивший по кабакам, изъял из их меню всё вареное (иными словами, население было переведено на веганский рацион питания). И наконец, Веспасиан довершил начатое предшественниками и оставил народ на одних бобах. Не исключено, что в какой-то мере эти запреты были обусловлены объективными экономическими трудностями, но основным мотивом всё-таки оставалась боязнь элиты допустить ситуацию, при которой в Риме — перенаселенной столице огромной империи — кто-то помимо представителей привилегированных классов почувствует вкус к сладкой жизни. И подобно тому, как закон Оппия преднамеренно ограничивал потребление со стороны женщин, законы против таверн и азартных игр ставили целью загнать в допустимые рамки объем благ, доступных среднестатистическому римскому плебею.