Бесславные ублюдки, бешеные псы. Вселенная Квентина Тарантино

Как известно, в основу картины «Джеки Браун» лег роман Леонарда «Ромовый пунш»[142]. Правда, Тарантино сильно переработал исходный материал. Оставив общий сюжет и главных героев, он сильно вмешался в структуру и даже немного изменил образы персонажей. Тем более забавным выглядит анализ фильма в книге Фреда Боттина и Скотта Уилсона «Тарантиновская этика»[143]. Это тот самый случай, когда о Тарантино взялись писать настоящие интеллектуалы, прекрасно подготовленные в области культурной теории и философии. Например, обсуждая «Настоящую любовь» и «Прирожденных убийц», они не обращаются к поставленным по ним фильмам, ограничиваясь сценарной основой, а что касается «Джеки Браун», то они даже не обращаются к адаптации романа и вообще анализируют роман, то есть не Тарантино, а Леонарда. В свою очередь Эдвард Галлафент в своей книге трижды обращается к фильму «Джеки Браун»: в контексте удачи и неудачи героев, в контексте анализа интерьеров домов и ландшафтов, а также, что самое важное, сравнивает стратегии адаптации Леонарда Квентином Тарантино и уже упоминавшимся Шредером[144]. Проблема заключается в том, что Галлафент концентрирует свое внимание на Орделе Робби, а в сравнении Шредера и Тарантино уделяет первому слишком много внимания, тем самым упуская главное. А главное в экранизации — персонаж Рэй Николетте (Майкл Китон), который играет одну из ключевых ролей в фильме. Кто такой Рэй Николетте и почему он настолько важен? Дело в том, что он является связующим звеном как минимум трех вселенных. И вот каких.

«Действие „Бешеных псов“, „Криминального чтива“ и поставленных по моим сценариям „Настоящей любви“ (Тони Скотт) и „Прирожденных убийц“ (Оливер Стоун) происходит в моей вселенной, но фильмы от этого не превращаются в фантастику. События же этой картины [„Джеки Браун“. — А. П.] разворачиваются не в моей вселенной, а во вселенной Элмора Леонарда, мне было интересно поставить фильм вне своего мирка. Мне хотелось показаться сверхреалистом»[145]. Однако, как тонко заметил критик Андрей Плахов, рецензируя «Джеки Браун»: «Безумный, агрессивный, насквозь пронизанный иронией и драйвом мир Тарантино все равно узнаваем»[146]. И хотя я бы не стал описывать мир Тарантино в таких терминах (во всяком случае драйва в фильме совершенно точно нет), очень важно, что присутствие вселенной Тарантино во вселенной Элмора Леонарда ощущается. Более того, вселенная Квентина Тарантино возникает даже там, где она вроде бы не должна была возникнуть — в совершенно чужом мире. В частности, в «Удобном указателе влияния „Криминального чтива“ на фильмы, снятые после 1994 года» Джейсон Бэйли упоминает среди тех фильмов, что отмечены тарантиновским влиянием, картину Стивена Содерберга «Вне поля зрения»[147]. В самом ли деле Содерберг, который начал снимать кино за несколько лет до Тарантино и раньше его пришел к успеху в сфере независимого кинематографа, испытал влияние Тарантино? По большому счету, да. Однако есть существенный нюанс: «Вне поля зрения» — экранизация одноименного романа Элмора Леонарда[148]. Кино вышло немногим позже фильма «Джеки Браун», но влияние Тарантино там очевидно, причем Тарантино не периода «Джеки Браун», а периода «Криминального чтива». Содерберг делает свой фильм клевым — смешные диалоги, нелепые ситуации, комичные персонажи, много шуток. Кино легковесное и призванное нравиться. В целом Содерберг недалеко ушел от других экранизаций по тональности, но, вне всякого сомнения, сделал вторую лучшую экранизацию Леонарда. Возможно, список «лучших экранизаций Леонарда» ограничивается двумя этими фильмами. Казалось бы, на этом разговор можно закончить. Но нет. Дело в том, что «Вне поля зрения» — в принципе куда более тарантиновский фильм, нежели «Джеки Браун».