Бесславные ублюдки, бешеные псы. Вселенная Квентина Тарантино

Но фильм не только отталкивается от blaxploitation, превращаясь в почти-не-blaxploitation, но и становится сознательным антинуаром, даже еще большим, чем «Бешеные псы». В кино есть почти «частный детектив» Макс, который влюбляется в женщину, есть охранники правопорядка, есть злодей, есть интрига, а также обман и манипуляции. Но Джеки — не роковая женщина, а совсем наоборот. Хотя в итоге она почти всех обманывает, Максу она говорит: «Я не использовала тебя, Макс». «Я это знаю», — отвечает он. Она не планировала обмануть Орделла изначально, только в процессе фильма к ней и Максу приходит идея махинации с деньгами. Все это имеет очень большое значение. Потому что в конечном итоге становятся важны не интрига и не действие, а отношения главных героев. Это не нуар и не blaxploitation. Это фильм о настоящей любви. Кстати, Эммануэль Леви рассуждает точно так же: «Это фильм не о роковой женщине, которая пытается обмануть полицейских, но об отношениях женщины с пожилым человеком, который влюбляется в нее, рискует ради нее, чтобы помочь ей, и ничего не требует взамен»[159].

Но если, как мы уже говорили, фильм Содерберга однозначно клевый, то что можно сказать о фильме Тарантино? Режиссер выполнил честную и важную работу. Он хотел сохранить дух и специфику романа и сделал это. И поэтому то, что мы видим у Содерберга, в итоге оказывается романтической комедией с криминальным уклоном, а то, что сделал Тарантино, — фильмом про настоящую любовь в криминальном мире. Иными словами, «Вне поля зрения» — криминальный ромком, в то время как «Джеки Браун» — криминальная мелодрама. Что очень важно, отношения Джеки и Макса в фильме Тарантино не просто платонические, но их как таковых нет. Однако из фильма совершенно ясно, что они влюблены друг в друга. И самой пронзительной сценой, оправдывающей не только длительность фильма, но и весь кинематограф Тарантино, является последний эпизод, когда Макс прощается с Джеки. Она зовет его с собой в Испанию, но он отказывается. Джеки садится в машину и едет, как это формулирует Эдвард Галлафент, «навстречу открытому миру». А Макс смотрит ей вслед каким-то совершенно невероятным, наполненным неизбывной грустью взглядом. Счастливая любовь бывает даже такой. Тарантино еще никогда так не показывал любовь, в том числе в «Настоящей любви». Таких фильмов, как «Джеки Браун», почти нет в истории кино, разве что «Обнаженный поцелуй» (1964) Сэмюэла Фуллера или «На последнем дыхании» (1960) Жана-Люка Годара.

И вот почему «Джеки Браун» так важен для наследия Тарантино. Сам режиссер сказал однажды так: «Я не делаю фильмы только для премьерного просмотра в пятницу, а пытаюсь снимать те, что удержались бы во времени; я хотел бы, чтобы мои картины смотрели по три, четыре, пять раз в течение пяти или десяти лет и чтобы они нравились все больше при каждом просмотре… Думаю, что „Джеки Браун“ имеет больше шансов, чем другие мои работы, стать именно таким фильмом. Многие смотрели „Бешеных псов“ и „Криминальное чтиво“ по множеству раз, но, мне кажется, мой последний фильм оставит более глубокий след и окажется более стойким во времени»[160]. Квентина Тарантино можно не любить или обвинять в чем угодно, но спорить с тем, что он фактически главный (или один из главных) режиссер из ныне живущих, бесполезно. Однако таким важным автором его делает не то, что каждый его фильм становится событием, а то, что он создал «Джеки Браун» и обладает настолько хорошими инстинктами и саморефлексией, что определил его место в своем творчестве еще в 1998 году. В будущем Марк Кермод напишет, что, хотя «Джеки Браун» не был тем фильмом, который ждали от Тарантино, это кино «остается его [Тарантино. — А. П.] самым зрелым и совершенным фильмом на сегодняшний день»[161]. Что ж, «Джеки Браун» — это самый неклевый фильм в фильмографии режиссера, что, однако, делает его самым клевым фильмом Квентина Тарантино.

Интермеццо: Макгаффин? Спасибо, нет

Ну, значит, и Макгаффина никакого нет.

Альфред Хичкок