Бессмертие надо заслужить!

Мы в растерянности переглянулись: зелёная девушка никогда бы не произнесла такой — по сути, оранжевой — фразы. Впрочем, зелёная девушка с самого начала оговорила бы все условия, на которых согласна с нами встречаться, да и вообще не допустила бы такого разгула неконструктивных страстей.

Но делать было нечего. Мы засуетились.

— Ты же нас подождёшь?

— Одного из нас?

— Хотя бы вон там — в кафешке?

Так же молча, она кивнула. Мы проводили её до кафе, выбрали столик у прозрачной стены, чтобы она могла видеть вход в переулок, откуда появится я/он, оплатили жасминовый чай и самые соблазнительные пирожные и, пообещав, не затягивать, вывалились наружу.

— И куда теперь? — поинтересовался я у Ивана.

— На крышу, — сказал он, подумав. — Лучший вариант.

Я согласился: лучший.

Мы вызвали авиатакси. Здесь была периферия центральной части города, узкий переулочек — не очень людное место. И всё же после дневной жары народ повалил на улицы, все крыши в Центре были заняты, кое-где виднелись свободные места, но нам нужна была не часть крыши, а вся целиком, да ещё желательно, чтобы и на соседних никого не было. К тому же аренда всей крыши в Центре — дело неподъёмное, эдакое себе могут позволить какие-нибудь отвязные синие мажоры, а мы не из таких. Получив заказ, такси взяло курс на один из унылых жёлтых районов, и, помню, мне это даже понравилось: как-никак спор шёл из-за жёлтой девушки. Наконец, нашлось то, что нужно — банальная 16-этажка в окружении таких же 16-этажек. Владельцы крыши, похоже, и не думали инвестировать в её минимальное украшение: несколько жёлтых столов и стульев из дешёвого композита — вот и всё. Но и мы не собирались здесь ужинать.

Когда авиатакси отбыло восвояси, мы сдвинули один из столов со стульями в сторону, расчищая площадку, и встали друг напротив друга.

Неожиданно вышла лёгкая заминка: стоило нам совсем ненадолго объединиться для объяснения с Ниной, и — нате, пожалуйста! Переходить к драке стало как-то неловко — изначальная неприязнь не улетучилась окончательно, но стала мягче. Требовалось возбудить в себе воинственный дух. Для разминки Выготский сделал несколько ударов в воздух. Я поступил также. Так продолжалось минуту-другую (всё это время СМК настоятельно рекомендовала мне немедленно отправляться домой — я делал вид, что не слышу).

— Ну что — готов?

— Да, а ты?

Мы были примерно од инакового роста и физического развития. Оба, конечно же, никогда не дрались, зато неоднократно видели, как это делают оранжевые и жёлтые на соревнованиях, и надеялись успешно использовать подсмотренные движения.

— Говорят, тебя может поколотить даже покойник! — бросил Иван.

— Ты сначала стань покойником…

Расстояние между нами сократилось до опасного.

— В голову не бить, — предложил я.

— Согласен, — ответил он.

И тут же с размаху двинул ногой мне прямо… нет, вы, подумайте, какой подонок!.. Хорошо, я успел слегка отскочить, и острый носок его туфля угодил не по самим, а лишь по самому (тоже больно!).

— Ах так!!! — взревел я и, маша руками, как при плавании кролем, ринулся на него. — Держись, ушлёпок!!!

В голове несколько раз взорвалось слово «Опасность!!!» — огромными оранжевыми буквами, в сопровождении частокола восклицательных знаков. В ушах несколько раз прозвенело категорическое «Прекрати сейчас же!!!». Но я уже летел в атаку. Мне удалось оставить на его шее заметную ссадину, он нанес чувствительный удар в плечо.

В целом, наш поединок больше походил на возню, чем на разудалый бой: удары редко достигали цели, зато яростного пыхтения — хоть отбавляй. Несколько раз мы расходились, снова сходились и, наконец, сцепившись, плюхнулись на бледно-жёлтую кровлю. Руки и ноги попали во взаимный плен, и мы, посыпая друг друга обидностями, пытались их освободить; в какой-то момент перед моими глазами оказалось ухо Выготского — я ухватил его зубами. Противник заверещал и задёргался, но и я почувствовал, как его палец ткнул в мой левый глаз. В следующее мгновение мы оба потеряли сознание — вмешалась Система, спасшая нас от членовредительства.

Когда действительность вернулась, Иван уже поднимался с кровли. Я поспешно вскочил, опасаясь нового нападения, и занял боевую стойку.

— Не дёргайся, — сказал Выготский, — иначе нас арестуют.

Я потёр залитый слезами глаз. Он потёр укушенное ухо.

— Ну и что будем делать? — спросил я.

— Придётся кинуть жребий.

— Ха! Жребий мы могли кинуть и без крыши!..

— Значит, нужен компромисс.

— Какой?