Бессмертная жизнь Генриетты Лакс

Присутствовавшие на конференции генетики были взволнованны. Имея доступ к ДНК детей Генриетты, они смогли бы не только разрешить проблему загрязнения, но и изучить клетки Генриетты совершенно по-новому. МакКьюсик согласился и, повернувшись к одной из своих научных сотрудниц, Сьюзен Сю, сказал: «Займитесь этим сразу же по возвращении в Балтимор».

МакКьюсик не поручал Сю объяснить семье Лакс суть исследования. Она знала лишь, что Виктор МакКьюсик велел ей связаться с семьей.

«Он был как бог, — рассказывала она мне годы спустя. — Очень, очень знаменитый человек, у него училось большинство других знаменитых медицинских генетиков со всего мира. Когда доктор МакКьюсик сказал: Возвращайтесь в Балтимор и добудьте эти образцы крови, — я так и сделала».

Вернувшись домой после конференции, Сю позвонила Дэю и спросила, может ли она взять кровь у членов его семьи. Годы спустя Дэй в беседе со мной вспоминал: «Они сказали, что у них моя жена и что она частично живая. Что они ставят над ней опыты и хотят проверить моих детей, чтобы посмотреть, есть ли у них тот рак, что убил их мать».

Однако Сю не сказала ни слова о проверке детей на рак. Никакого такого теста на рак не существовало в природе, и даже если бы он и существовал, то лаборатория МакКьюсика не проводила бы его, ибо он не был исследователем рака. МакКьюсик был прославленным генетиком — основателем первого в мире отделения генетики человека в больнице Хопкинса, где он вел каталог сотен генов, включая несколько генов, которые он сам обнаружил в популяции амишей [протестантская религиозная секта]. Он собирал информацию об известных генах и проведенных над ними исследованиях в базе данных под названием «Менделевская наследственность у человека», ставшей библией в данной области, содержащей на сегодняшний день более двадцати тысяч статей и продолжающей пополняться.

С помощью гибридизации соматических клеток МакКьюсик и Сю надеялись протестировать семью Лаксов на наличие нескольких различных генетических маркеров, включая специфические белки — так называемые маркеры HLA. В результате тестирования детей Генриетты они надеялись выявить возможные маркеры HLA Генриетты и с их помощью определять ее клетки.

Сю приехала в Америку из Китая, и английский не был ее родным языком. По ее словам, когда она позвонила Дэю в 1973 году, она произнесла буквально следующее: «Мы придем взять кровь на антиген HLA, мы составляем профиль генетических маркеров, поскольку мы сможем установить значительную часть генотипа Генриетты Лакс через генотип ее детей и мужа».

На мой вопрос, понял ли Дэй смысл сказанного, Сю ответила: «Они очень хорошо понимали меня, когда я говорила по телефону. Они были очень сообразительными. Думаю, мистер Лакс уже довольно много знал о вкладе его жены и был хорошо осведомлен о ценности клеток HeLa. Наверное, они слышали, как люди говорили, насколько важна эта линия клеток. Тогда все говорили о HeLa. Это была очень милая семья, и они любезно разрешили нам взять кровь».

Сю говорила с сильным акцентом — как и Дэй. Он говорил, сильно растягивая слова, как это принято в сельской местности на Юге, причем настолько неразборчиво, что его собственные дети зачастую с трудом понимали его. Однако их разделял не только языковый барьер. Дэй был не в состоянии воспринять такие понятия, как «бессмертные клетки» или «маркеры HLA», кто бы ему о них ни рассказывал, с акцентом или без. Ведь он закончил только четыре класса школы, и он никогда не изучал естественные науки. Единственные клетки, о которых ему доводилось слышать, были клетки наподобие той, в которой обитал в Хейгерстауне Захария. И Дэй поступил так, как всегда поступал, когда не понимал, о чем говорит врач, — он кивнул головой и согласился.

Спустя годы на мой вопрос, пытался ли кто-нибудь получить информированное согласие от семьи Лакс, МакКьюсик ответил: «Подозреваю, что никто не пытался ничего особо объяснить. Однако не верю, что кто-то мог сказать им, будто мы их проверяем на рак, ибо это был не тот случай. Могли просто сказать: „У вашей матери был рак, ее раковые клетки выращивают по всему миру и тщательно изучают, чтобы лучше понять их. Поэтому мы бы хотели взять кровь у вас, как родственников“».

Когда я задала тот же вопрос Сьюзан Сю, та ответила: «Нет, мы никогда не даем форму согласия, ведь мы просто берем кровь. Мы, знаете ли, не проводим каких-либо длительных медицинских исследований. Нам было нужно только несколько пробирок с кровью, для анализа на генетические маркеры. Этот вопрос не входит в круг интересов никакого комитета по исследованиям на человеке или других подобных организаций».