Бессмертные 3

Ивея опустилась в кресло и несколько минут молча смотрела на девушку таким взглядом, словно собиралась её купить. Девица была изумительно красива: изящная, невысокая, хорошо сложеная, с большой соблазнительной грудью, не вмещавшейся в узком корсете, с миловидным лицом, на котором выделялись огромные тёмные печально-наивные глаза. Их взгляд говорил, что она не понимает, почему её обвиняют в таком ужасном преступлении, в то время, как она чиста и невинна. Или девушка была искусной притворщицей, или, в самом деле, невиновной.

– Скажи, красавица, – заговорила Ивея, глядя на девушку добросердечным взглядом, – правда ли, что ты пособница гнусных разбойников? Это ты сообщила им, куда и когда поедет твоя госпожа, в какой карете, и сколько людей будут её сопровождать?

Девушка отрицательно покачала головой и, прижав руки к груди, горячо воскликнула:

– Нет, госпожа, это неправда! Как я могла предать свою госпожу!

Несмотря на искренность, убедительный тон и невинный взгляд прекрасных глаз, Ивея сразу почувствовала откровенную ложь, как ощущают неожиданный порыв холодного ветра в жаркий летний день.

Приветливое выражение мгновенно сменилось на лице виолки на жёсткое и холодное, а в голосе послышались угрожающие нотки.

– Девка, строить глазки и прикидываться невинной овечкой можешь перед кем-нибудь другим. На меня твои чары не действуют, ибо я сразу чувствую ложь… И сейчас от тебя смердит, как из помойного ведра!.. Но у меня сегодня хорошее настроение, поэтому даю тебе ещё один шанс сказать правду, как и почему ты продала свою госпожу… Итак, попытка номер два. Я слушаю.

Девушка горько зарыдала. Её глаза выражали такое страдание, что любой на месте Ивеи расчувствовался бы и поверил несчастной на слово. Ивея же видела только искусное притворство и ничего более.

– Почему ты предала свою госпожу? – строго спросила она.

– Это неправда, неправда… – рыдала девушка. – Клянусь великими богами, что я не делала того, о чём вы говорите!

– Так ты ещё и клятвопреступница, – презрительно произнесла виолка. – Не видеть тебе Небесной Обители, как своих ушей… Хотя нет, уши ты сможешь увидеть, когда я их отрежу.

Женщина поднялась и положила руку на пояс с ножнами, словно намеревалась привести свою угрозу в исполнение немедленно.

Девушка побледнела и с ужасом уставилась на виолку.

– Госпожа, что я вам такого сделала, за что вы меня мучаете? – пролепетала она.

– Я хочу услышать правду. Ты мне солгала уже два раза. Даю тебе ещё одну, последнюю, попытку, тогда – пеняй на себя!

Ивея говорила спокойным будничным тоном, но это спокойствие было страшнее яростного крика, ибо говорило о том, что виолка начинает терять терпение. А в гневе женщина была беспощадна.

Этого не знала несчастная лгунья. Она ещё надеялась, что искусное притворство, всю жизнь выручавшее её, убедит неизвестную госпожу в её правдивости.

– Клянусь собственной душой и жизнью моих будущих детей, что я никогда не предавала свою госпожу и не знакома ни с какими разбойниками, – честно глядя в глаза барону произнесла Итта весьма убедительным тоном.

Ивея поразилась столь откровенному цинизму и наглости. Она почувствовала, что барон смущён, не зная, верить ли притворщице.

Виолка стремительно приблизилась, схватила девушку за руки и ловко связала их за спиной.

– У тебя никогда не будет детей, наглая лгунья, – холодно произнесла она, – потому что ты будешь висеть на крепостной стене рядом со своим подельником, кормя стервятников своими бесстыжими глазами и лживым языком.

– Но… – начал было барон.

– Она лжёт! – твёрдо ответила Ивея. – Лжёт с самого начала. Все её слова, все слёзы, все жесты и ужимки – искусная игра, не более. Жаль, что погибнет такая прекрасная актриса… Но я добьюсь от этой малышки правды или убью самым мучительным способом, какой только смогу придумать.

Схватив по-настоящему перепугавшуюся девушку за волосы, она выволокла её из комнаты и потащила вниз по лестнице. Барон удручённо поплёлся следом.

Ивея приволокла упиравшуюся рыдающую пленницу на хозяйственный двор, к конюшням, и подтащила к лошадиной поилке – длинному жёлобу на козлах, наполненному дождевой водой. Окунув голову Итты под воду, она держала её, пока та не начала захлёбываться. Вынув, дала глотнуть воздуха и снова погрузила под воду. Так продолжалось столько, сколько Итта смогла выдержать. Когда девушка уже была в полуобморочном состоянии, Ивея заглянула ей в глаза и спросила:

– Теперь скажешь правду?

Итта слабо кивнула, откашливаясь и отплёвывая набравшуюся в лёгкие воду.

– Они… заставили меня… Угрожали…

Ивея не стала дальше слушать, так как девушка снова лгала. Достав нож, она поднесла его к глазам девушки, и спросила:

– Видишь это острое лезвие? Оно с лёгкостью разрезает кожаный панцырь, крошит рёбра и пронзает сердце… Если ты не скажешь мне правду, я начну резать им твоё хорошенькое личико.

Девушка не могла ответить, так как её горло сдавливали сильные пальцы виолки, но глаза с ужасом смотрели на сверкавший в солнечных лучах клинок.