Бессмертные. Часть 1 (СИ)

Каждый день она просыпалась и засыпала с мыслями о нем, а по ночам видела его во снах. Чувство тяжелой, какой-то оглушающей эйфории не покидало ее ни на секунду и она прекрасно осознавала, что способна за него умереть и даже убить. После особенно откровенных снов, где он обнимал ее и целовал, нежно, упоительно, властно, она просыпалась, дрожа и обливаясь холодным потом. Его поцелуи во снах не имели ничего общего с поцелуями Драко.

При поцелуях с Драко ее сердце радостно трепетало, а в душе распускалась нежность. Это было так легко, естественно и спокойно, как полет птицы. Поцелуи профессора тоже заставляли трепетать ее сердце, но от страха. Ее трясло, морозило и лихорадило, но душа требовала его прикосновений снова и снова. Вместе с тем она прекрасно понимала, что никогда не сможет к нему прикоснуться, а уж тем более— действительно его поцеловать.

Сильный, уверенный, властный, недоступный профессор всем своим видом говорил о том, что у девочки нет никаких шансов. Но котел с амортенцией, кипевший в ее душе и источающий запах трав, сырости и исписанного пергамента, побуждал ее делать странные вещи, не оставляя ни единого шанса к сопротивлению. Так, получив его письмо с сухим сообщением о назначении ее старостой Слизерина, она неделю засыпала с ним в обнимку, перед сном проводя пальцами по строчкам и вдыхая его запах, а потом, устав жить без него, не видеть его, не слышать его голос, и вовсе покрасила в черный цвет волосы, чтобы иметь хоть что-то общее с тем, кем дышала все последнее время. Благо, одноклассники не обратили на это никакого внимания, а она очень старалась ничем себя не выдавать, подражая любимому профессору.

Но как же сложно было терпеть присутствие декана рядом с собой на его занятиях! Пэнси была одной из лучших учениц в зельеварении, но с некоторых пор стало очень сложно сосредотачивать внимание не на преподавателе, а на его предмете. Таким образом, когда она первый раз не уследила за котлом, профессор посоветовал ей больше следить за собственным зельем и меньше пялиться в сторону Лонгботтома. Как будто она виновата, что он сам весь урок вокруг этого несчастного Лонгботтома круги наворачивал! Стоял бы рядом с Поттером— смотрела бы в сторону Поттера! Потом, сдавая ему домашнюю работу, безумие заставило ее капнуть на работу своими духами. Интересно, он помнит ее запах? Но профессор в довольно жесткой форме попросил так больше не делать. А потом была та самая записка с первыми в ее жизни стихами. Вот тогда-то и пришел конец ее выдержке.

Ну почему он ведет себя как последняя свинья?! И ведь только с ней! Больше никто из слизеринцев не слышал от него таких нападок, насмешек и замечаний, прямо при посторонних! А с ней он вел себя чуть ли не хуже, чем с Поттером и Лонгботтомом вместе взятыми! Больно. Как же больно… А на что она рассчитывала? На превращение сна в явь? На сбычу мечт и счастливое будущее? Нет, конечно… Даже о поцелуе с ним она не смела и мечтать.

Пытаясь представить себе, как это будет выглядеть, она сразу в ужасе начинала мотать головой, отгоняя от себя пугающие видения, просто физически ощущая исходящую от него даже в собственных мечтах опасность. Хотелось не думать о нем, выбросить из головы и забыть, как страшный сон, но не выходило. Поцелуи с Драко превратились в пытку, сердце больше не трепетало, а летать не хотелось. Она ощущала острую вину за то, что предает его, пусть и в мыслях, но выхода не было. Она не могла объяснить ему, что все это время перед глазами стоял этот злобный, мрачный ублюдок с окровавленной Меткой на левом предплечье. Она его ненавидела и одновременно не представляла без него своей жизни. Слава Мерлину, никто ни о чем не догадывался. И в первую очередь родители, иначе одним месяцем в больнице она бы на этот раз не отделалась…

После случая с запиской у нее наконец появился повод его по-настоящему ненавидеть. И это был шанс. Забыть, не вспоминать, презирать его с ног до головы, от сальной макушки до кончика волшебной палочки. Но и этому не суждено было сбыться. Что ж, спасибо вам, Поттер и Уизли…

Жадно вглядываясь в лицо этой миниатюрной копии профессора Снейпа, Пэнси прикладывала все усилия для того, чтобы погасить взрывавшиеся в ее мозгу фейерверки. Она не понимала до сих пор, как ей удалось тогда не разорваться изнутри. Это был он. Вне всяких сомнений. Тот, кого она так… любила? Нет. Ненавидела. И, драккл бы его побрал, она имела на это полное право! Но как смеет он, этот ублюдок, лишать ее этого права, глядя на нее таким невинным, испуганным и непонимающим взглядом до боли в сердце знакомых и родных черных глаз? Она снова проиграла.

Все осталось также, как и было. Это малолетний хам совершенно не следил за языком, а она ему все прощала, получая от этого какое-то ненормальное, сродни мазохизму, удовольствие. Драко был прав. Тысячу раз прав. Она достойна только презрения. Но ничего поделать с собой она не могла. Ей просто жизненно необходим был этот взбалмошный, колючий мальчишка, с которым они, кажется, в последнее время даже нашли общий язык.